Бумажный Тигр (III. Власть) - Константин Сергеевич Соловьев
Лэйд пополз под столом, пытаясь не обращать внимания на хруст дерева в десяти дюймах над его головой. Если бы Коу сохранил хладнокровие, присущее ему в человеческом обличье, все закончилось бы вполне быстро. Но ярость, овладевшая им, сыграла на руку Лэйду. Одновременный выстрел из множества разномастных орудий дал чудовищный разнонаправленный импульс, сравнимый с отдачей дюжины смотрящих в разные стороны орудий. Может, Коу и был наделен чудовищной для человека силой, но некоторые из физических законов мироздания, видимо, все еще действовали в сотворенном демоном мире – импульс, пошатнувший Коу и нарушивший его равновесие, сбил ему прицел. Правда, теперь он быстро наверстывал этот недостаток, всаживая залпы через равномерные интервалы, разнося в клочья и щепу все новые куски стола.
Коу рычал и скрежетал, полосуя залу из всех стволов. Дрожащий от возбуждения, сотрясаемый механизмами перезарядки, он выглядел страшно и неотвратимо. Как сама война в ее гипертрофированном нечеловеческом обличьи, сошедшая с карикатуры какого-нибудь остроумного художника, совместившего в одном все известные ему пугающие образы и гротескные формы – горящего корабля, мертвой лошади, палящей пушки, барахтающегося в грязи броневика, марширующего, обожженого огнем, мертвеца…
Струящиеся из вентиляционных решеток раскаленные газы заставляли оставшуюся на Коу кожу трещать, съеживаться и чернеть, отваливаясь от него парящими в воздухе чешуйками. На побелевших от огня казенниках, видневшихся сквозь лопнувшие мышцы, плясало желтое пламя – это горел занявшийся от жара орудий подкожный жир. Кости негромко лопались, как ветки в костре, а вросшие в вентиляционную решетку зубы Коу, скрежещущие о сталь, стремительно темнели, превращаясь в угли.
Лэйд вжался в пол так, что едва не раздавил себе ребра, в скулу больно уперлись обломки паркета. Над его головой ревел огонь и трещало разбиваемое пулями дерево, беспомощно дребезжали в воздухе подброшенные огнем и смятые серебряные крышки. Что-то отчаянно кричал Крамби, но Лэйд не мог разобрать, что – в каждом его ухе словно поселился выводок голодных диких пчел. Крамби, пожалуй, пришлось несладко. Привязанный к стулу, он не мог даже скатиться на пол, как сам Лэйд, лишь беспомощно кричал, взывая не то к благоразумию Коу, не то к защите всех святых. Напрасная трата времени, на взгляд Лэйда, сейчас обе инстанции были от них безмерно далеки…
Пули безостановочно били по столу над головой Лэйда, вышибая в нем дыры, превращая скатерть и салфетки в скользящую над полом снежную вьюгу. Россыпи стекла сыпались ему на спину, издавая жемчужный звон, иногда по полу перед ним рассыпались, подпрыгивая, скрученные и размозженные столовые приборы – продырявленные пулями ложки, вилки с перебитыми черенками, обломки ножей…
Закрывая голову руками, Лэйд бормотал губами слова потерявших силу молитв.
Если бы Коу не изменило его хладнокровие, все было бы кончено в считанные секунды. Но ярость, овладевшая им, превратившая его в не рассуждающее, исполненное ненависти, орудие, мешала ему выверять прицел, заставляя обрушивать на цель куда больше огня, чем требовалось для ее надежного поражения. Открыв бешеный огонь, орудия Коу почти мгновенно заволокли зал клубами не сгоревшего пороха, к которым присоединились облака пыли, вышибленной пулями из мебели и стен, тлеющие обрывки ткани и обивки.
Лэйд полз, скользя по раздавленной еде, которая давно не была едой. Слизкие корки под ним разъезжались, яблоки, похожие на наполненные гноем пузыри, раскатывались в разные стороны и лопались. Несколько раз он падал, едва не утыкаясь лицом в пол, но снова вскакивал – прежде чем управляемые Коу свинцовые плети вспахивали пол на том месте, где он прежде лежал.
Энергия отдачи, сотрясавшая Коу, была чересчур сильна даже для его богоподобного тела. Не выдерживая ее, с хрустом ломались поршни, хрустели сломанные кости, дребезжали вырванные с мясом заклепки. Но Коу не переставал стрелять. Не видя цели, ослепленный пороховыми газами и собственной яростью, он кромсал все, что попадало в поле его видимости, засыпая пол вокруг себя грудами дымящихся гильз.
***
Ощущая оглушительное дребезжание сердца в груди, Лэйд на секунду замер, собираясь духом перед следующим рывком. И эта секунда, должно быть, спасла ему жизнь – паркет в десяти дюймах от его лица вдруг вспенился острым морем из щепок и хлынул в стороны, усеяв занозами его лоб и едва не задев глаза. По дымящемуся полу покатились, беззвучно лопаясь, гнойники размером с кулак, в которых он с опозданием узнал яблоки…
Лэйд сделал два быстрых коротких выдоха, собираясь с силами. Коу дважды ошибся, но глупо уповать, что он будет ошибаться бесконечно или истратит все патроны. Скорее всего, Коу наделен бесконечной силой, его тело, даже разрушенное и обожженное, все еще функционировало. И будет функционировать достаточно долго, чтобы закончить свою работу.
Точно услышав его мысли, орудия Коу, остервенело терзавшие развороченный стол и стены, вдруг смолкли. Не потому, что их одновременно заклинило или бездонный погреб с боеприпасами вдруг показал дно. Разом, по команде. Видимо, даже сквозь обжигающую пелену ярости Коу сообразил, что лишь усложняет себе работу, пытаясь поразить врага, котором толком даже не видит.
Лэйд с тоской взгляд в сторону двери. Она была всего в нескольких футах, но между ним и дверью, заняв стратегически верную позицию, располагался Коу.
Коу выдохнул поток раскаленных пороховых газов из вентиляционных отверстий. Судя по частичками золы, пляшущих в потоках раскаленного ветра, его легкие давно превратились в уголь и шлак. Может, это и причиняло ему боль, но ничуть не мешало вести огонь. Судя по тому, как тяжело ворочалась его голова, он собирался подождать, когда рассеется дым. И уж тогда…
- Коу! Прекратите это немедленно! Пожалуйста, перестаньте, Коу!
Крамби охрип от крика – видно, кричал все это время, пытаясь заглушить канонаду. Будто полагал, что его слова все еще имеют здесь какую-то силу.
Коу резко повернулся в его сторону. Точно голос Крамби вырвал его из боевого транса, на миг нарушив яростное сосредоточение машины, разорвав ее связь с тлеющими остатками человеческого существа, заключенного в ее стальном чреве.
- Что?
Крамби был неестественно бледен, окровавленные губы судорожно дергались, глотая воздух, но, кажется, он сумел сохранить присутствие духа – ну или некоторую его толику.
- Не вздумайте… Не надо… - прохрипел он, - Прекратите. Послушайте
