Хранитель кладов - Андрей Александрович Васильев
Апофеозом же всего этого стало сегодняшнее явление гадюки с короной на голове. Сдается мне, последнее предупреждение получено, дальше лирики не будет. Дальше суровая проза жизни начнется.
— Позвоню, — заверил я ночную мглу, сам не знаю для чего. — С утра наберу эту стерву. Слово даю.
Докурил сигарету, закрыл балконную дверь крепко-накрепко да и отправился обратно в кровать. Может, хоть теперь по-людски поспать дадут? Победа за ними, я сдался…
Глава пятая
Гудок, щелчок, и мелодичный голос произносит:
— Вся во внимании.
— Стелла Аркадьевна, мое почтение, — решил я соответствовать приветственной фразе потенциальной собеседницы. — Это вас беспокоит…
— Скотина, — закончила за меня фразу Воронецкая, голос которой моментально приобрел совершенно другие интонации. — Меня беспокоит сволочь, которую я уже три дня как разыскиваю с собаками, легавыми и гончими, но не могу найти. Белобрысого паскудника, нашкодившего…
И так минуты три. Причем дипломатические выражения закончились где-то на первой минуте, а дальше пошел такой отборный русский народный фольклор, что даже у моего соседа-грузчика, который по роду своей деятельности отменно умеет подобными выражениями оперировать, проснулось бы к этой даме уважение.
Я даже заслушался, честное слово. Ну да, это все произносилось применительно ко мне, но столько в брань души было вложено, столько искренности, что она не могла не вызвать у меня восхищение.
— Убью! — наконец выдохлась ведьма. — Ух, поваляюсь, покатаюсь, Валеркиного мясца поевши!
— Было здорово, но все испортил повтор на последней минуте, — вздохнул я. — Вернее, заимствование, да еще и безосновательное. Для употребления меня в пищу тебе сначала необходимо обзавестись костяной ногой, избушкой, вокруг которой черепа на кольях висят, и черным котом. И еще баней, в которой меня прежде попарить надо. Я Афанасьева в детстве читал, правила знаю. Меня не проведешь!
— Ты чего тянул со звонком, ущербный? — осведомилась у меня Стелла, не поддержав игривого тона. — У нас с тобой времени осталось всего-ничего, а ты его еще и в унитаз спускаешь!
— Не у «нас», а у тебя, — поправил ее я. — Основные претензии Полоза адресованы были в твой адрес, а я просто под раздачу попал. Не то время, не то место… Случается. Так что авось отбоярюсь, когда судный час грянет. А вот тебя змеи закусают, это уж точно! Я нынче одну такую видел, впечатлился. С короной на голове, длинную, красивую. Ух, какие у нее клыки! Вот она тебя за ногу ими цап — и все, пиши пропало. Была красивая девушка Стелла — стала гранитная мрачная стела. И на ней надпись: «Она вечно лезла не туда, куда надо».
— А тебе палец в рот не клади, — заметила собеседница. — По локоть руку откусишь.
— И все кольца с нее потом еще сниму, — согласился я. — Как компенсацию за то, что меня подвергли сомнительной с точки зрения здравоохранения процедуре. Ты запомни, партнерша: у нас права неравные и обязанности тоже. Ты хотела по легкой венец Гориславы срубить? Теперь заплатишь втридорога. И сразу — Полоз тебе его в награду не обещал, даже после выполнения его задания. Но я, Хранитель кладов, возможно, и замолвлю за тебя словечко, если мы все, что надо, сделаем. Вместе, а не по принципу: «Иди вперед, а если тебя убьют, я по тебе поплачу». Это так, к сведению.
Воронецкую надо сразу ставить на место. Я таких красивых и умных, как она, на жизненном пути встречал неоднократно, потому знаю, с какой стороны мох на дереве растет. Если дать им возможность хоть раз почуять слабину, то очень скоро они сядут тебе на шею, свесят ножки и станут указывать, куда их нести, да еще пятками в твои бока бить, подгоняя. Так что придется немного погрубить и даже похамить, без этого никак. Зато позицию обозначу. И потом, мне на ее мнение наплевать, пусть думает что хочет, у нас есть общее дело, но и только, а про личные отношения речь не шла. Да и невозможно в этой жизни со всеми хорошие отношения поддерживать, так или иначе всегда будут те, кто тебя недолюбливает. Одним недоброжелателем больше, одним меньше — велика разница?
— Так ты плохой мальчик? — злость из голоса Стеллы ушла, в нем появились вкрадчиво-кошачьи интонации. — Люблю таких. Ершистый, злой, колючий как кактус. Кстати, о кактусах, ты как к текиле относишься? А, компаньеро? Или ЗОЖ — наше все?
Спасибо тебе, дядя Фома. Нет, я бы и сам догадался, что эдакая смена направления настроения неспроста, но за совет все равно благодарен. Короче, к этой гражданке я не то что спиной — вполоборота не встану.
— Почему нет? — согласился я. — Куда пойдем?
— А у тебя точно есть денежки на такую даму, как я? — уточнила Стелла. — Сам понимаешь, в какой-то занюханный бар на окраине я даже не зайду. Мне хорошее и дорогое место подавай, чтобы авторская кухня и подобострастное обхождение.
— То есть лавочка на Чистых прудах не вариант? — расстроился я. — Вот ведь, я-то думал именно там расположиться… У меня и пакет бумажный для той бутылки, что ты с собой принесешь, припасен, и газетка, на которой мы бутерброды с ливерной колбасой разложим…
— Смешно, — хмыкнула ведьма. — Ладно, номер твой у меня определился, сейчас эсэмэску с адресом пришлю. Приезжай, жду. Сегодня приезжай, а не потом! Лучше всего прямо сейчас. Нам есть что обсудить.
Место для своего салона она выбрала что надо, врать не стану. Ленинградский проспект, конечно, не самый центр, не Тверская и не Воздвиженка, но при этом далеко не окраина. Мало того, она под него еще и целый первый этаж жилого дома ухватила. Причем не нынешней постройки, а старой, а в те времена дома возводили на славу, на пространствах не экономили. Зал мастеров на пятнадцать-двадцать, не меньше.
Это же сколько она кому-то заслала, чтобы так развернуться? Или тут деньги вообще ни при чем, учитывая узкую специализацию госпожи Воронецкой? Впрочем, плевать. Это те частности, которые мне безразличны.
А вообще я эти места давно объезжал седьмой дорогой, ибо отсюда рукой было подать до отчего дома, где я давно уже не бывал. И бывать не хотел.
У меня сложилось ощущение, что Стелла меня ждала, поскольку я толком войти внутрь не успел, как она величественным жестом положила мне руку на плечо и проворковала:
— Ну, наконец-то, милый. Я уж не чаяла тебя увидеть. Истосковалась вся.
А во рту у нее, оказывается, бриллиантовый зуб имеется. Тогда, ночью, я его не приметил, темно было, а
