Земля мечты. Последний сребреник - Джеймс Блэйлок
Эндрю с криком бросился головой вперед, замахнулся тростью, держа ее в руках, как бейсбольную биту, и крючковатым концом ударил Пеннимана по пальцам. Раздался визг и звук удара, за этим последовали вопли Пеннимана, лязг, когда его шкатулка с монетами отлетела, ударившись о холодный металл фонарного столба, который теперь, как в замедленной съемке, свалился в море.
Эндрю занес трость для нового удара, и в этот момент крышка шкатулки, плохо зафиксированная в замке, раскрылась, монеты вывалились и, описав кривую в воздухе, просыпались в океан и на доски пристани. Несколько мгновений глаза Пеннимана горели ужасом поражения, категорического неприятия случившегося, но он тут же, напоминая своим видом персонаж из мультика, принялся собирать летучие монетки. А еще через несколько мгновений угол пристани стал по частям рушиться в море. Эндрю, спасая свою жизнь, отбросил в сторону трость тетушки Наоми, заскользил, раздирая брюки о грубые доски пристани, на коленях назад, к спасительным перилам, его скольжение остановил бортик.
Он видел, как упал в воду Пенниман, видел, как его раздвоенные копыта задрожали и превратились в ноги очень-очень старого человека, волшебство исчезло, монеты перестали ему принадлежать. Пенниман поднял голову к небу, отчего стали видны и его пожелтевшая кожа, и впалые глаза мумии, человека давно умершего, но поддерживающего в себе жизнь с помощью снадобий. Еще миг – и Пенниман рухнул в море, как некий предмет, сотворенный из палок и прутьев.
Красная машинка с электроприводом и с дядюшкой Артуром за рулем устремилась следом. И пока Эндрю решал, что ему делать – пустить все на самотек, вмешаться или попытаться вытащить бедного дядюшку Артура из машины, – темная громада кита ударила напоследок хвостом, раскрыла пасть, похожую на дверь в пещеру Аладдина, и поглотила их обоих, Пеннимана и Артура, прихватив и машину в придачу.
Огромное животное развернулось и исчезло в темных глубинах океана.
Поверхность воды вскипела, но почти мгновенно успокоилась, а лучи восхода осветили глубины в достаточной мере, чтобы Эндрю увидел, как кит ныряет ко дну вслед за монетами, которые, просверкав, исчезли в глубине.
В небе неожиданно появились тучи птиц – морских чаек и пеликанов, попугаев, ворон и куликов, они пикировали на монеты, лежащие на досках пристани, улетали с ними в клювах, Эндрю протиснулся через погнутые стойки ограждения, потом стал перекатываться по доскам уничтоженной пристани. Что-то уперлось ему в лопатку. Он сел, оглядел доски в том месте, где только что была его спина. Там лежала ложка.
Он подобрал ее и, подчиняясь порыву, согнул было руку, чтобы выбросить в море в накатывающий на берег прибой и ленту солнечного света, которое в этот момент засверкало в поверхности сине-зеленой воды. Пусть ее сожрут рыбы, подумал он. Пусть они перенесут ее на другой континент, чтобы ее никогда больше не было в его жизни. Но вдруг он остановился.
В лучах восходящего солнца он увидел спину какого-то животного, оно бежало, переваливаясь то в одну, то в другую сторону на странных коротких ногах, бежало в их сторону по середине пристани. И это была та самая свинья, тут ошибки быть не могло, ее час наконец настал. Она не обратила ни малейшего внимания на компанию сонных рыбаков, только-только появившихся на берегу, проскакала мимо них и, следуя теперь путем потерянной машинки дядюшки Артура, прорвалась сквозь стаю низко парящих птиц, простучала копытами мимо тетушки Наоми и Розы, мимо смотревшего на нее с открытым ртом Пиккетта и остановилась в футе от того места, где сидел Эндрю с ложкой в вытянутой руке.
Свинья крайне аккуратно схватила ложку зубами, сразу же развернулась и потрусила в обратную сторону. Эндрю смотрел ей вслед, а она становилась все меньше и меньше и в конце концов исчезла на Главной улице, направляясь одному богу известно куда.
Эпилог
Бимс Пиккетт ощущал себя немного Томом Сойером, словно его ранение было медалью, этакой наградой. Его только слегка подранило. Ему нравилось словечко «подранило». Оно, казалось, несло в себе смысл близкого соприкосновения со смертью, которую ему удалось обмануть, увернувшись, и тем самым расстроить планы и свести на нет целенаправленные усилия убийцы мирового класса.
Джорджия объявила, что гостиница почти очистилась от мистических эманаций. Были еще какие-то остаточные явления, может быть, в пыли под домом, как сохраняющийся запах ароматического кедра в свитере, который только что достали из сундука. Океанские ветра унесут их.
Маленькая машина, в которой он ехал, встряхнулась, съезжая с бортового камня, и вклинилась прямо в трафик, опасно обогнула застрявший пикап, напугала пешехода. Пиккетт держался, одна его рука лежала на торпеде, а другая – на краю картонной коробки, вклиненной за его сиденьем – коробки с тренажером «Экзер-Джени». Тренажер этот был замечательной штукой для повышения тонуса мускулатуры живота. Бог свидетель – эта штуковина была Пиккетту очень кстати. Тридцать пять баксов были потрачены не зря. Джорджия посадила его на новый режим – диеты, стильная одежда, стрижка за двадцать долларов. Она собиралась цивилизовать его, привести в соответствие с требованиями времени. Роза грозила Эндрю такими же репрессиями с того дня, как он признался ей во всех грехах, включая и преступление с кредитной карточкой. Но все же она, кажется, смягчалась. Джорджия, с другой стороны, рассматривала Пиккетта как некий вызов для себя.
– Значит, новый аккумулятор?
Дядюшка Артур кивнул, описал машиной безумно широкий поворот и выехал на Главную.
– Заржавела адски, бампер весь увешан водорослями. Запатентованная машина для обработки водорослей. Ты знал? Я продавал их на побережье штата Мэн.
– Неужели запатентовали? А где вы пропадали три дня?
– Уезжал. Восстанавливать здоровье и все такое. Отдыхал. Ты был когда-нибудь в Скоттсдейле?
Пиккетт отрицательно покачал головой.
– Нет. Так вы там сейчас и были – в Скоттсдейле? В Аризоне? А мы думали, что вы утонули.
– Не я.
– В Скоттсдейле были не вы?
– Нет, утонул не я. А куда делись твои усы?
– Моя девушка заставила меня их сбрить.
– Молодец. У нее острый глаз.
– Так, значит, вы все же были в Скоттсдейле?
– Один раз. Не место – ад настоящий. Я там продавал ливнеотводные лотки. Ты, наверное, думаешь, что это было гиблое дело? Сплошное разорение?
Дядюшка Артур улыбнулся Пиккетту, вероятно, его улыбка означала, что он ничуть не разорился.
Пиккетта это вполне удовлетворило. Он знал, где побывал дядюшка Артур. Об этом говорил запах обивки. Тот факт, что машина все еще ехала после падения в океан, после того как его проглотил кит, был свидетельством чего-то, хотя ответить
