Земля мечты. Последний сребреник - Джеймс Блэйлок
– Мне нужна эта ложка, – сказал он.
Роза шагнула вперед, собираясь отдать ему ложку. Но он не мог ее взять, потому что одной рукой держал тетушку Наоми, а в другой у него был револьвер. Роза должна была положить ложку в его карман, как он сказал. Эндрю ждал, замер, готовый к прыжку. Если невидимая стена пропустит Розу, то должна пропустить и его. Он собьет старика с ног, заколотит его ногами. Если тот прикоснется к Розе…
Но Пенниман рывком развернул тетушку Наоми и направил револьвер на Эндрю, потом принялся переводить ствол с Эндрю на Розу и обратно. Через мгновение ложка была в его кармане, и Роза, ухватив тетушку Наоми за плечи, потянула ее на себя, а Пенниман отпустил старушку.
Он закатил глаза под лоб, и полумесяцы налитых кровью белков засветились под обоими его зрачками. Он стучал зубами, дыхание хрипами вырывалось из его груди. Казалось, его нутро выворачивается наизнанку, словно он проглотил горсть десятицентовиков с гвоздями, дрожала и его рука, когда он схватил серебряную шкатулку, положил на пристань и открыл. В шкатулке лежали двадцать восемь монет, сверкая в свете лампы чуть ли не тошнотворной зеленью. В ветре появился отвратительный запах тления, словно Пенниман превратился в перезрелый сыр или его плоть омертвела, пораженная гангреной. Пристань снова сотрясло, морское существо, видимо, проявляло нетерпение.
Ложка не влезала в шкатулку – была слишком длинной. Крышка упиралась в черенок. Поверхность Пенниманова лица шевелилась, словно по нему полз рой насекомых, и это выдавало с десяток эмоций, не дававших ему покоя в это мгновение, он принюхивался к шкатулке, пускал слюну, даже надавливал на нее коленом, чтобы согнуть крышку вокруг черенка ложки. Раздался щелчок захлопнувшейся крышки, и Пенниман поднялся, держа шкатулку в руке, и двинулся к дальнему углу пристани. Он спотыкался, когда сотрясались сваи, рот его двигался, но никаких звуков, кроме булькающего горлового хрипа, из него не выходило.
Он забрался на перила. Огромная рыба всплыла на поверхность воды – это был кит, необыкновенно длинный, совершающий волнообразные движения всем телом, вызывающий в памяти ассоциации с иллюстрациями, изображавшими океан Палеозоя.
Эндрю вдруг осенило: огромный кит был судьбой Пеннимана. Пиккетт ошибался. Револьвер Пенниману больше не требовался. Он собирался просто прыгнуть в огромную пасть кита, в его чрево, где находилась последняя монетка. Пенниман был современным Ионой. Но он был порченым Ионой. И когда кит в конечном счете исторгнет его из своего чрева, то не милостию божией будет он спасен. К тому же Пенниман к тому времени совсем перестанет быть человеком. Он полностью превратится во что-то совершенно иное.
Раздался жестяной звук маленького электрического гудка, и Эндрю увернулся от ехавшей на него красной машины дядюшки Артура. Она ехала в ту сторону, где водрузил свое тело на угловое соединение перил Пенниман, он сидел там на корточках, как измученная ветром морская птица, держа в руках шкатулку, револьвер и обнимая одной рукой, сложенной в локте, фонарный столб. Он смело встал, швырнул пистолет в море в тот момент, когда машина дядюшки Артура несильно ударила в фонарь передним бампером. Эндрю бросился вперед и от отчаяния ухватил Пеннимана за ноги над крохотным капотом остановившейся машины.
Пенниман крутанулся вокруг металлической трубы фонаря, размахивая свободной рукой, в которой держал шкатулку с монетами, в его глазах застыло бешеное выражение, отравленное волшебством монет. Он потерпел неудачу с перилами, с фонарем, когда начал терять равновесие и безуспешно пытался продержаться до того момента, когда можно будет доставить себя в китовую пасть.
Пристань сотрясло еще раз, удар сокрушительной силы сместил ее по горизонтали и отбросил Эндрю на перила. Он ухватился за поручень, его развернуло, голова ударилась о металлический столб, когда его ноги подкосились и проскользнули за край между двух вертикальных планок ограждения. Ему удалось уцепиться руками за деревянный буртик, проходивший по всему периметру пристани, и повиснуть на руках. Он чуть не рыдал от усилий, которые потребовались, чтобы остановить падение. Он посмотрел на бурлящую воду внизу, краем глаза увидел приближающегося к нему Пиккетта, который под толчки и стенания пристани присел на корточки и протянул к нему руку.
Эндрю отрицательно покачал головой, и боль пронзила его затылок в том месте, где он ударился о столб. Его тащил вниз груз усталости, поражения и боли. Он не спал два дня. Что от него можно было ожидать в такой ситуации? Он и себе-то не в силах был помочь, не говоря уже о целом мире. Он не мог ничего, только висеть, пока не откажут руки, и готовить себя к падению в холодные океанские воды.
Кровь из раны на затылке стекала за воротник рубашки, и каким-то образом разбушевавшаяся стихия вокруг отошла на задний план, он целиком сосредоточился на этом капельном ручейке на его спине. Проще всего было держаться и ждать, когда что-то уже произойдет, вместо того чтобы действовать самому.
Пиккетт ничего не делал. Он был не в силах ему помочь. Он стоял, опершись на перила футах в десяти от Эндрю, его левая рука была в крови. Роза и тетушка Наоми стояли, прижавшись друг к другу у стены Дома наживок, и Эндрю слышал, как Роза кричит ему, призывая всуе их обоих держаться.
И тут тетушка Наоми оставила стену и побежала поперек пристани в направлении Эндрю. Она что-то кричала, но он не мог разобрать слов. Она остановилась, наклонилась над перилами, чуть не перевешиваясь, потом все же нашла точку опоры и метнула в сторону Эндрю трость. Трость пролетела неровно, стукалась о пристань, но все же Эндрю смог до нее дотянуться, отпустив драгоценный бортик, тряхнул головой, чтобы боль пробудила его, вернула в этот мир.
Эндрю повернул лицо к ветру, когда пристань снова сотрясло. Он поднялся на ноги, не выпуская трость из правой руки, увидел дядюшку Артура, сгорбившегося за рулем своего авто, электромотор которого продолжал работать, извещая об этом своим гулом. Пенниман в течение затянувшегося душераздирающего момента балансировал на перилах. Вокруг него кружилась сотня морских птиц, они хватали клювами его за одежду, клевали его в глаза. Он отбивался от них, отгонял рукой, в которой держал шкатулку. Потом пристань сотрясло в последний раз, и Пеннимана сбросило с перил, он прижал к груди шкатулку с монетами, и в этот момент весь угол пристани с его настилом, фонарным столбом, ограждением и всем-всем начал обваливаться, отделяться от остальной части пристани
