Прятки в облаках - Тата Алатова
— А зачем тебе вообще учиться в универе? Шла бы в музыкальное училище или вроде того.
Кто бы мог подумать, что ленивая неповоротливая сплетница Кротова грезит о сцене и популярности! Нет, люди все-таки загадки.
— Ха! — гордо ответила Кротова. — Так я только утром и осознала свое призвание!
Маша фыркнула:
— Снизошло откровение?
— Завидуй молча, — обиделась Кротова.
Они вышли из спортивного корпуса и обнаружили, что дождь прекратился, сменившись ярким солнцем. Андрюша не стал дожидаться Машу, и это ее огорчило. Она-то тихо надеялась на совместную прогулку.
— Черт знает что такое с погодой, — пробормотала Кротова. — Никакой системности, никакой логики… О, а ты знаешь, что наша Зиночка раньше училась у Бесполезняк, а та ее выперла из универа? Вот и подалась бедная в завхозы. Ну и крыса эта Бесполезняк, скажи.
— Может, Зиночке нужно было лучше учиться, тогда бы ее не выперли? — сухо спросила Маша.
— Да эта старуха просто завидовала ее красоте, — убежденно возразила Кротова. — Хотя на мой вкус уж больно Зиночка пошлая. Эти короткие юбки, яркая помада, фу.
Бесполезняк — древняя старушка-одуванчик, декан факультета времени — вряд ли вообще помнила, что такое зависть.
— Ну, Дина Лерина прекрасно у нее учится, — Маша и сама не знала, зачем ввязалась в этот бестолковый спор. Обычно она просто игнорировала злопыхательство Кротовой. — А уж более красивую студентку, чем Лерина, еще поискать надо.
— Тоже мне нашла красотку… Ничего своего, как пить дать. Да и потом — на каком там курсе твоя Лерина? На четвертом? Посмотрим, получит ли она диплом, — зловеще прошипела Кротова. — Слушай, а чему они там вообще учатся, не знаешь? По мне, если путешествий во времени до сих пор не придумали, так и наука эта бесполезная.
Маша промолчала, глядя на Дымова-Лизу, развалившегося на скамейке. Ну кто же так колени-то широко расставляет, вот позорище! И почему у мужчин это смотрится нормально, а у женщин — похабно?
— Какая такая бесполезная наука? — спросил он с интересом.
Маша плюхнулась рядом с ним — ой-ой-ой, мокро же после дождя — и пнула коленом его колено. Дымов-Лиза примерно принял более пристойную позу и даже спину выпрямил.
— Да это время-шремя, — объяснила Кротова. — А ты новая соседка Рябовой, да? Из Питера?
Вот как эта девочка умудрялась собирать сплетни и новости с мощностью пылесоса?
— Лизавета, — представился Дымов. — Да, время-шремя — это вам не прикладная лингвистика.
— Что ты тут делаешь? — спросила Маша, вовремя поймав «вы», которое едва не вылетело на свободу. Хорошо хоть в ее голове Лиза жила сама по себе, а Дымов сам по себе. Она понимала, конечно, кто перед ней, но не очень отчетливо.
— Здрасьте, — очаровательно надул губки Лиза-Дымов, — мы же договорились вместе пойти в общагу.
— Да?
Кротова топталась рядом и не спешила по своим делам.
— А говорят, у вас Вечный Страж по общаге бродит, — сказала она. — Вот бы посмотреть на него!
— Да, — согласилась Маша, делая вид, что не понимает намеков. Всем известно, что нельзя приглашать в свою общагу девочек из других корпусов, еще не хватало из-за Кротовой правила нарушать! — Интересно было бы посмотреть. Пошли, Лиза.
И она резво рванула вперед, не обращая внимания на сердитые взгляды Кротовой.
— Да тише вы, — взмолился Лиза-Дымов, когда они свернули по парковой дорожке за елку. Лужи стремительно высыхали под жаркими лучами. Маша стянула с себя плащ. — Я же в юбке!
— И? Как она вам ходить-то мешает? — удивилась Маша, глядя на цветастые складки чуть выше колен. Ноги у Лизы были длинные и стройные.
— А вот мешает, — заупрямился Дымов, — вдруг я запутаюсь в подоле!
— Не запутаетесь, — утешила его Маша, — длина непутательная.
— Все равно как-то тревожно. Да еще и поддувает.
Поддувает ему!
Маша прыснула и захихикала. Они пошли спокойнее, неторопливее.
— Сергей Сергеевич, — спросила она, — а кто вам гардеробчик-то подбирал?
— Алла Дмитриевна, — ответил он со всем возможным в этой ситуации достоинством.
Ай да ректорша! Неужели не могла выдать своему хахалю брюки?
— И как она только согласилась запустить вас в женское общежитие, — сказала Маша с недоумением.
— Алла Дмитриевна радеет о безопасности своих студентов, — произнес он официальным тоном и продолжил с нежданным мальчишеским оживлением: — Ну а мне было крайне любопытно познакомиться поближе с артефактом Михайло-основателя. Это же невероятная редкость, имеющая огромную исследовательскую ценность! Ученые столетиями бьются над тем, чтобы разобрать принципы его творений, но это совершенно невозможно. Чтобы понять, как думал этот человек, надо быть и словесником, и физиком, и астрономом, и географом, и художником одновременно. Идите-ка сюда, — он вдруг поманил ее в беседку, густо увитую ярко цветущими клематисами. Машу всегда это поражало: вчера ведь еще снег лежал! А сегодня — полюбуйтесь — цветы. Нет, если Бесполезняк и правда выгнала Зиночку с учебы, то зря. Такой талантище!
Там, в укромной тени беседки, Лиза-Дымов достал из объемной дамской сумки, в которой потерянно болталось несколько учебников, некий предмет, завернутый в тряпичный мешочек. Извлек простое прямоугольное зеркало, вопреки ожиданием, без инкрустации драгоценными камнями или золотом. Наверное, его создатель не хотел привлекать к вещице особого внимания — простая бронзовая оправа, внутри которой была заключена чуть отливающая серебром, слегка мутная пластина.
— Хотите посмотреться в это зеркало, Маша? — прошептал Дымов так, будто предлагал ей все сокровища мира.
Она торопливо зажмурилась:
— Ни за что!
— Неужели вам не интересно?
— Нисколько.
— Рябова, Рябова, — вздохнул он разочарованно, — с таким подходом вам не достичь академических успехов. Любопытство и стремление к экспериментам — вот что отличает теоретика от новатора, от истинного изобретателя. Это зеркало меняет тебя на клеточном уровне, у меня даже раздражительность появилась, вовсе мне не свойственная. Очевидно, все дело в определенном периоде цикла…
Если он сейчас заговорит о менструациях, Маша опять расхихикается.
«Не смей, — одернула она себя, — ты современный человек и понимаешь, что табуированность некоторых тем давно морально устарела…»
И осознала, что хихикает.
Тут она подумала: а решится ли Дымов в своей женской ипостаси заняться сексом? И если да, то с кем? Как далеко заведет его стремление к академическим
