Частная практика - Екатерина Насута
— Блин… да какой из меня в натуре… я ж живу по понятиям… я и близко… и вообще… ну найдите вы там себе другого княжича… ты вон…
— Я некромант.
— И чё?
— Ничего. Но светлыми землями не может править некромант. А других сыновей не будет… это обратная сторона обряда. Все эти годы тебя искали… долго, старательно…
— Дорого?
— И это тоже… всё много сложнее, Матвей. Если у князя не будет наследника, то начнётся война. Честно говоря, её уже полагали неизбежной, и соседи наши только и ждут, когда отца не станет. Но теперь всё изменится.
Катерина протянула флягу, и Гремислав принял её, а потом поднял, салютуя.
— Теперь всё будет хорошо…
Тянуло спросить у кого.
— А… с этим чмом что делать станем? — Матвей опёрся на перила. — Который нежить?
— Убьём, — Гремислав пожал плечами. — Нежить надо убивать. Правда…
— Всё не так просто?
Кивок.
И мрачное:
— Он умён. И если сообразит, что дела идут не лучшим образом, сбежит. Они не любят менять место охоты, но в данном случае жорник может решить, что правильнее будет скрыться. Уедет. Сменит имя. Найдёт новое место охоты. И новую жертву. Запас сил у него приличный. Хватит, чтобы продержаться год или два.
— Значит, — Матвей сделал глоток и скривился. — Вот дерьмо… так не пойдёт. Эту тварюгу здесь оставлять нельзя…
Дети спали на кроватях, которые студенты-целители сдвинули вместе. Легли, как были, не раздеваясь, и во сне мелко нервно вздрагивали. Вот Ляля засучила ногами, точно желая убежать от кого-то, и тут же заворочалась, подняла отяжелевшую ото сна голову, Надежда.
— Всё хорошо, — сказал ей Гремислав шёпотом.
— Мама… где мама? — она всё-таки села и проснулась очень быстро, как случается с людьми, которым привычно переходить из одного состояния в другое.
— Спит. Внизу.
— В подвале? — Надежда высвободилась из цепких ручонок и сползла на пол. — А мне можно? Я хочу видеть маму…
— Можно, — подал голос Погожин-младший, приоткрывая глаза. В полутьме те слабо светились зеленью, а присмотревшись, можно было разглядеть и тончайшие нити, что окутывали спящих детей.
— А чего он делает? — Надежда нахмурилась. И стало быть, тоже видит эти нити?
— Он целитель и вреда не причинит.
— Ну-ну… папенька тоже вон… в докторах числится.
— Целители — это другое, — Гремислав совершенно не умел ладить с детьми, да и не приходилось как-то. — Целители физически не способны причинить вред пациентом. Скорее случается наоборот, что они гибнут, пытаясь вытянуть безнадёжного больного, отдавая последние силы.
— Мама…
— Сейчас я накладываю сонный полог, — голос Погожина звучал тихо. — Потому что вам нужен отдых. Дети сильно истощены, особенно младшие. Они не отдыхали толком очень давно. Если и спали, то урывками… и нарушения уже есть.
Надежда закусила губу.
— Вообще ты тоже должна была бы спать, — Погожин потянулся. — И я… я тоже должен был бы спать.
— Ложись.
— Нельзя. Если я ослаблю контроль, вы снова выйдете в кошмары. А это плохо. Детям надо отдыхать.
— Какой-то он… странный, — Надежда сунула руки в подмышки. — Так где мама?
В подвале тоже было тихо.
Светло.
И жутковато с точки зрения нормального человека, вот только нормальной Надежда, кажется, уже не была. Теперь, когда энергетическое поле её, подпитанное целительскою силой, начало восстанавливаться, Гремислав чётко увидел характерные особенности.
Некромант.
Ещё один некромант.
Говорить? Придётся. Некромантов не так много, чтобы разбрасываться потенциальными. А женского полу и вовсе единицы… с другой стороны хорошо. Даже если тварь ускользнёт, что вполне возможно, то и девочку, и семью её эвакуируют в безопасное место.
— А вы его убьёте? — деловито осведомилась Надежда, оглядевшись. — Вы ведь убьёте его?
— Постараемся.
— Постарайтесь, пожалуйста.
— Тебя это не пугает?
Глаза её почернели и Гремислав увидел ответ: не пугает. Тот, кто долго жил рядом с нежитью, кто видел, как она высасывает жизненные силы из близких, не оставляя шанса сбежать, тот смерти не испугается.
Губы девочки растянулись в улыбке.
— Пусть сдохнет! Я сама думала, но… понимаете… сложно. Он как будто вот в голову залазил. Большею частью маме… они думают, я ничего не помню.
— Кто?
— Мама. И тётя Катя. А я помню… помню, как он мою родную маму… как заставлял её танцевать. Я стояла на стульчике, а она танцевала… танцевала… падала и опять вставала. И снова танцевала. И смеялась. И я тоже смеялась и хлопала. Руки болели уже. И ноги болели. И всё болело. Но она танцевала, а я хлопала. Он сказал, что если мы продержимся ночь, он нас отпустит.
Тварь.
— Если не я, — Гремислав присел и заглянул в глаза. — То другие. Таких тварей не оставляют на свободе.
— А у мелкой дар?
— И у тебя.
— Знаю. Я научилась прятать от него мысли. Я думала, что когда совсем-совсем научусь, то возьму нож и воткну ему в глотку. Обычно он видит такое. Но мои не увидел… когда в первый раз случилось, я испугалась, что накажет. Что он это специально. Так-то, когда он приходит, все радуются. Даже кто не хочет, тот всё равно… а я вот улыбалась и думала, что хорошо бы его убить. А он и не понял.
— Ты что-нибудь знаешь про некромантов?
— Ну… это такие, которые ходят по кладбищам и поднимают мертвецов? И ещё армии делают?
— Поверь, армия из мертвецов — так себе затея. И воняют они зверски, и толку мало. Скорее уж наоборот, большей частью мы мертвецов упокаиваем, а заодно ищем тех, кто балуется с тёмной силой. На нежить охотимся вот.
— Я некромант?
Умная девочка.
— Скорее всего… думаю, что я не ошибаюсь. Возможно, изначально твой дар был иным, но рядом с тварью он изменился. Так бывает. Редко, но случаи описаны. Главная задача дара — защитить своего носителя, вот он и меняется. Целителя твой отец…
— Он мне не отец! — вскрикнула девочка, сжимая кулаки. — Он мне…
— Прости.
— Ничего, — она с той же лёгкостью успокоилась. — Это просто я… вы ведь заберете нас? Если я некромант, то меня тут не оставят, так? Тут магов нет.
— Не оставят. Некромантов немного. И учат их… не здесь.
—
