Андрей Васильев - Отдел 15-К
И скрылся в стене.
– Титыч, ну мы же не со зла! – заорал Колька, но это явно не возымело результата.
– Давай, одевайся – подошел к нему Герман – Отойдет старик через пару дней, поверь. Сейчас все одно ты его уже не дозовешься, обиделся он.
– И харч пропал – развернул конфету Колька – Вот ведь борец за здоровую еду, а?
– Аникушка-то? – Герман засмеялся – Этот может. А ну, дай половину конфеты старшему товарищу!
Свищ с оперативниками не поехал, его по соседству во дворе ждал черный «БМВ». Ради правды, это не слишком опечалило оперативников, они пристроились в хвост к машине урки, и двигались за ней.
– Слушай, а что такое с цыганами, что их даже призраки боятся? – спросил у Германа Колька, этот вопрос его очень заинтересовал – Они слова какие знают специальные, или еще что?
– И слова знают, и многое могут – кивнул Герман – Цыгане непростой народ, они свои знания сохранили. Мы вот их растеряли за века, а они – нет. Потому их некоторая нечисть и нежить, особенно из старых, стороной обходит, знает, что цыгане и слова верные помнят, да и за горло взять, если что, могут. А здесь – они собрались и ушли. Значит там что-то особенное, что-то такое, с чем им не справиться. И это – плохо.
– Что-то очень опасное? – уточнил Колька.
– Кто его знает? – уклончиво ответил Герман – Пока еще неясно. Как поймем с чем имеем дело, так и разберемся, насколько оно опасно. Сейчас мы знаем только то, что там завелась некая погань, которая пока таскает только детей, а потому запросто может оказаться, что для взрослых людей она не представляет угрозы. Или, например, она может справиться только с детьми. Или, что только дети её и видят. Так что – давай сначала до места доедем.
Площадь трех вокзалов как всегда была многолюдна и шумна.
– Нет, благоустроили ее, конечно, хорошо – Герман огляделся вокруг, одобрительно щурясь – Не то что раньше, когда тут хаотично палатки стояли.
– А денег сколько в это вбухали! – присоединился к оперативникам Свищ.
– Так это дело бюджетное вроде? – удивился Герман – Вы-то здесь с какого бока?
– Видел бы ты первоначальные варианты застройки – хмыкнул жулик – Вот и выходит – туда дай, туда тоже дай…. Ладно, не суть.
– Свищ, нам бы с народом поговорить – Герман надел перчатки, с неба снова начала падать мелкая снежная крупа – Кто что видел, кто что знает…
– Само собой – кивнул урка – Сейчас с вами вон Копыто пойдет, после еще один пацанчик от меня подскочит, из стремящихся, очень шустрый, всех здесь знает. Если что, то погремуха у него – «Карась».
– Дело – кивнул Герман и спросил у здоровяка, который был за рулем машины Свища, того самого Копыта – Куда идти?
– Шаурма – повел носом Колька – Мужики, пять минут, а? Я с утра не жрамши!
– Э, молодой, за словами следи – нахмурился Свищ – Нашел мужика. И вот еще – ты что, у Рафика в палатке еду покупать надумал? Ты себе враг?
– А чего? – не понял Колька – Шаурма как шаурма.
– Копыто, веди их в запасники – Свищ не стал ничего объяснять парню, только головой покачал, видимо поражаясь наивности и неразборчивости в еде работников внутренних органов.
Колька до этой прогулки даже не представлял, какая на самом деле большая территория может быть у вокзала. Все перроны и здания – это лишь малая толика того, что видят пассажиры. Помимо этого, есть еще какие-то ангары, переходы, отстойники, пути, которые давно никуда не ведут. И везде есть жизнь – работники, бомжи, просто странный вокзальный люд, который вроде как в пути, но стоит на месте.
Впрочем, разговоры с большинством из них ничего не дали – контингент на задворках вокзалов, увы, был соответствующий, в основном из людей, которые и в жизни ушли на второй, а то и на третий план бытия. Речь их была не слишком связной, мысли как у Буратино – коротенькие-коротенькие, памяти не было вовсе, а уж как они благоухали…
– Как в домино – печально отметил Герман, пообщавшись с очередным бомжом, который так и не взял в толк, что от него хотели – Пусто-пусто.
– Так не с теми говорите – засмеялся кто-то у оперативников за спиной.
Обернувшись, они увидели невысокого паренька в короткой кожаной куртке, черноволосого и с невероятно ехидной физиономией.
– О, Карась – пробасил Копыто, которому явно опостылело мотаться под усиливающимся снегопадом – Все, теперь твоя очередь. Адья, пацаны.
– Молодой, держи подгон – Карась протянул Кольке сверток – Кинь бациллу на кишку.
– А мне? – возмутился Герман.
– Не-не, речь только вот об этом кадете[5] шла. Что мне Свищ сказал – то я и сделал – открестился Карась – Извини, братуха.
– Оставишь – приказал Герман Кольке, который, рыча, вцепился зубами в ароматную теплую шаурму – Или я тебя здесь и прикопаю.
– Сурово у вас – отметил Карась.
– А то – Герман стряхнул с плеч снег – Ладно, это все лирика. Так где искать надо? Ты там что-то сказал, я все верно услышал?
– Верно – кивнул Карась – Когда Свищ уже к вам уехал, мне одна сорока на хвосте весточку принесла, что есть шкет, который что-то видел.
– «Что-то» – что?
– А не знаю – Карась развел руками – Еще не говорил с ним. Ну, пошли?
– Само собой – Герман ловко вырвал остатки шаурмы из рук Кольки – Дай сюда. И куда в тебя только лезет?
Карась шел впереди, шустро перелезая через какие-то ограждения и время от времени исчезая за разыгравшейся метелью. Уже совсем стемнело, Колька начал опасаться, что они потеряют своего проводника в этом железнодорожном заснеженном чистилище, а после не найдут отсюда выхода.
– Вот здесь – Карась обнаружился у кургузого кирпичного домика с темными окнами – Тут у них лёжка.
Против ожиданий он не стал стучать в дверь, а вдарил своей ногой, обутой в щегольской остроносый сапог со скошенным каблуком в жестянку, лежащую у фундамента дома.
– Маринка, открывай, свои на пороге – гаркнул Карась – Давай шустрее, пока я себе причиндалы не заморозил.
– Чего там морозить-то? – раздалось из-под земли, и жестянка распахнулась, оказавшись дверцей, ведущей в подвал.
Оттуда пахнуло копотью и смрадом немытых тел, Колька непроизвольно поморщился.
– Ну, чего тебе? – наружу высунулась всклокоченная голова, только по голосу в ее обладателе можно было опознать женщину, да еще по имени, которое назвал Карась. Хотя какое там… Одутловатые щеки, узкие щелочки глаз, черные зубы – все это делало существо, представшее перед оперативниками бесполым.
– В твоём гадюшнике шкет есть, отзывается на имя Ржавый. Дерни его сюда, поговорить с ним надо.
– Чего натворил? – ощерилась Маринка – Так я его, стервеца…
– Не базлай – осек ее Карась – Сюда его давай, живо. Или ты думаешь, что я к вам полезу сам?
Колька испытал невероятное облегчение от того, что не надо спускаться вниз, в эту удушающую вонь. И кто знает, что там вообще подхватить можно?
– Щас – пообещала Маринка и скрылась из вида.
– Двадцать первый век – как бы в пространство сказал Герман.
– А чего ты хотел? – усмехнулся Карась – Это только в телевизоре всякие президентские программы действуют да чистеньких детдомовцев показывают, которые всем довольны. Я вот тоже с такого шалмана начинал, только в Харькове, и больше всего боялся, что снова в детдом попаду. И я этих пацанов понимаю – уж лучше здесь, чем под защитой государства. Шансов выжить больше.
Герман промолчал.
Жестянка-дверца снова лязгнула и на поверхность вылез парнишка лет десяти, кутающийся в какое-то драное пальтишко.
– Ты Ржавый? – уточнил Карась.
– Я – хмуро подтвердил пацан и кивнул огненно-рыжей головой – Чего звал?
– Дерзкий – Карась достал пачку сигарет – Люблю таких. Курить будешь?
– Благодарствую – Ржавый помотал головой – Не хочу привыкать, на это дело бабки нужны.
– Правильно мыслишь – одобрил Карась, закуривая – Курить – здоровью вредить. Ладно, малой, вот какая тема есть. Шепнули мне, ты базарил за то, что видел, как одну пацанку на шестой развилке кто-то умыкнул. Вправду видел это, или так, голимый прогон толкнул?
– Правда видел – поежился Ржавый – Только тут вот какое дело – не умыкнули ее. Сама она за тем дядькой с куклой пошла.
– Каким дядькой? – немедленно спросил Герман – Что за дядька?
– Высокий такой – мальчишка засопел – Кучерявый, в шляпе смешной.
– Так кучерявый или в шляпе? – Карась выпустил струйку табачного дыма – Это как?
– Вот так – мальчишка вздохнул – Волосы у него до плеч, черные, как гудрон и шляпа как у цыгана.
– А что за кукла? – вклинился в разговор Колька.
– Смешная, на ниточках. Человечек в колпаке, таком странном, рогатом, и весь в ромбиках.
– Арлекин что ли? – уточнил Герман.
