Перекресток пяти теней - Светлана Алексеевна Кузнецова
Любопытный от природы Ромуан, будь он сейчас с ними, непременно спросил бы почему, а Некр конечно же ответил. Он любил объяснять и рассказывать. Рыцарь Алъэксий лишь кивнул, принимая к сведению.
— И койку какую-никакую раздобудь. Не каменную, — уточнил Некр на всякий случай.
Не прошло и четверти часа, как некто, больше походящий на горного тролля, нежели человека, притащил узкую деревянную кровать и даже умудрился протиснуть ее в дверной проем, не сломав. Захотелось по-мальчишески присвистнуть от такого зрелища. Появившийся следом за громилой Алъэксий кинул поверх досок медвежью шкуру. Он же притащил несколько свеч, при горении распространявших аромат лаванды (рыцари любили всевозможные запахи), несколько лилий…
— Так… — протянул Некр. — Это чего такое? Хоронить кого-то собрался? Уж не меня ли?
Алъэксий слегка оторопел.
— Мне нужно лишь то, о чем я тебе сообщил, — сказал Некр.
— Разве не один из ваших проводил ритуал изгнания злобного духа из дочери заехавшего в Россельван купца?
— Берд проводил, и что? — криво усмехнувшись, осведомился Некр.
— Я был тогда в Россельване и присутствовал при ритуале. Вы свечей натаскали, цветов. Чуть ли не пляски устроили.
Некр оборотил взгляд к высокому потолку, теряющемуся в темноте.
— О, силы вышние, дайте мне… хм, кажется, я повторяюсь.
— Ты можешь не ехидничать хотя бы над телом моего оруженосца?
Некр не мог, но вовсе не по причине, о которой наверняка подумал бы Алъэксий. Ему как никогда требовался рабочий настрой, а его не достичь, впуская в голову эмоции и тревогу. Вот он и трепался, и строил из себя невесть кого. Не было бы здесь Алъэксия, бормотал бы под нос.
— Простой люд любит ритуалы, и чем сложнее, тем больше, — все же пояснил он. — С чего бы тому, у кого Граница всегда за плечами, нюхать цветочки или взывать к Госпоже? Разве лишь повеселить ее лишний раз…
— Действительно, — вздохнул Алъэксий, сунул лилии «троллю» в руки и выпроводил за дверь.
— Вода, веревка, нож, — начал перечислять Некр. — За шкуру спасибо, — добавил он совсем другим тоном и поднялся на ноги. Взгляд сам метнулся к лицу Ромуана — проверить не изменилось ли выражение безмерного спокойствия, столь ли бледна кожа, не ожила ли жилка на виске… Нет, конечно, нет. Все не могло быть столь просто.
Алъэксий помог придвинуть кровать вплотную к плите, Некр взгромоздился на нее, предварительно скинув одежду, — чем скорее он замерзнет, тем быстрее войдет в транс — потянулся к деревянной дощечке с округлым отверстием посередине. Мастера изготавливали такие аккурат для таких случаев: чтобы не приходилось размыкать, а то и вышибать зубы тем, кто в медитации ушел слишком далеко.
— Будешь поить меня каждые полчаса. Немного: четыре-шесть капель, не больше.
— Это означает, что я остаюсь здесь?
— Ты необходим здесь, — проговорил Некр, вертя дощечку так и этак. Дерево было шершавым, а он терпеть не мог касаться подобных поверхностей. От одной лишь мысли об этом по спине пробегала дрожь. — Может случиться так, что Ромуан очнется раньше меня. Ты представляешь, чего он может нафантазировать? Представь себя: вот ты просыпаешься, лежа на камне, в голове туман, во рту сухо, но то еще полбеды, твое запястье спутано с запястьем пусть и знакомого, но голого мужика, по виду мертвого. И никого рядом. Каково, а?
— Чур меня, — Алъэксия перекосило, и он осенил себя защитным знаком, традиционным для своей родины.
— Вот именно, — хмыкнул Некр и протянул ему руку. — Вяжи. Когда Ромуан очнется, разрежешь.
И он, конечно, не стал упоминать о том, что сам вполне может и не проснуться больше.
— А ты?.. — спросил Алъэксий.
— Неважно, — отмахнулся от него Некр и, видя, что рыцарь готов пуститься в абсолютно ненужный сейчас спор, сказал как мог беспечнее: — Разве со мной способно произойти непоправимое? Я ведь буду в своей стихии.
Алъэксий спутал их руки на совесть — без чужой помощи не освободиться.
— А чего с тобой делать? Сидеть здесь, пока не очнешься? — спросил он после затянувшегося молчания.
— Как-нибудь сам выберусь, — заверил Некр и повел плечом, мол, эка невидаль: некромантов хлебом не корми дай себя угробить.
«А если не проснусь, примчится Вир и заберет, — подумал он. — Вам уж точно не придется обо мне тревожиться».
— А если ты очнешься первым?
— Я не очнусь, — сообщил Некр, по всей видимости зря. Рыцарь нахмурил кустистые брови. Все же честность — беда некромантов, однако задать так и висевший в воздухе вопрос Некр ему не позволил: — Ромуана, когда придет в себя, напоить — первейшее дело, а вот кормить будешь только завтра.
— Это еще почему? — не столько поинтересовался, сколько возмутился Алъэксий.
— Потому что твой ученик необычен. Он не только рыцарь, вернее, не совсем.
— Потусторонняя сила? — произнес Алъэксий мрачно.
Некр кивнул:
— Пока не окрепнет, будешь заботиться о нем не так, как вы об оруженосцах, а как мы — о подмастерьях.
— Не следовало брать человека на штурм.
— Ты только теперь понял? — изумился Некр. — Как только в голову взбрело?..
Алъэксий прикусил губу и нахмурился еще сильнее, открыл рот, намереваясь сообщить нечто важное, но в последний момент сказал иное:
— Почему ты не открыл ему, как происходит переход? Ведь вы близки к той стороне, наверняка, знаете.
Где-то на границе слышимости закапала вода. Некр, воспользовавшись звуками, начал считать. С каждым четвертым ударом веки становились чуть тяжелее. Это, впрочем, нисколько не мешало говорить.
— Ужели ты думаешь, будто знай мы секрет, теряли бы учеников? — печально спросил он. — Это с нашим-то к ним отношением? Даже вы знаете, сколько трудов мы вкладываем.
— С вас могут брать обещание.
— Обещание… — протянул Некр. — Ты хоть понимаешь, кому говоришь об обетах и клятвах? Для нас это пустой звук.
— Да уж, не рыцари. Обеты не соблюдаете, правил чести не придерживаетесь…
— Вот именно, — даже не подумал оскорбиться Некр. — Даже если бы ценой оказался уход в небытие, мы наперегонки побежали бы писать формулу безопасного перехода — для тех, кто встанет на Границе после.
Алъэксий вздохнул, посмотрел на ученика и понурил голову, молвив едва слышно:
— Ты прав.
