Времени нет - Рустем Халил
Мастиф подошел и ткнулся мордой в его колено, словно хотел напомнить, что хозяину нечего пугаться — есть друг, который его защитит. Эдем с осторожностью потрепал собаку за глыбу.
— Я не твой хозяин, Арбитр, — сказал Эдем, удивляясь тому, как легко смог вспомнить кличку пса, которого увидел сегодня впервые.
Арбитр потащил его за край штанины, и Эдем двинулся в столовую, чтобы открыть дверь пса в задний двор. За эти несколько метров он пережил больше дежавю, чем за всю свою жизнь. Эдем ходил по чужому дому, но каждая мелочь в каждой комнате была ему знакома. Шкафы и торшеры, деревянные фигурки на полочках, гитары на стенах, скрипучий паркет, колокольчики фурина над открытой дверью, ободранный псом стул, коллекция пластинок, вмятина на потолке от пробки из-под шампанского и не вымытая после жарки.
Допустим, сделка была настоящая… Гм, он не ожидал от себя, что так легко примет эту гипотезу, и удивился пластичности веры. Первое, что пообещал ему джин, — это слава, и в выборе своем он был не только честным, но и порядочным. Олесь Мицный не только один из самых известных в стране музыкантов, он еще и один из самых уважаемых деятелей культуры — не запятнал себя ни скандалами, ни политикой, ни резкими высказываниями на низкопробных шоу.
Может, стоит поднять задницу и насладиться этим днем сполна?
Вчерашнее отчаяние выглядывало из-под кровати: Эдем знал, что его причины никуда не делись, но удручающее настроение осталось в старом теле. От себя не уйдешь, это старая истина, но разве ее автор мог предусмотреть соглашение с джином?
Эдем включил кофемашину и под ее завывание попытался вспомнить прошлое крепкого — проверить, как работает память. Однако создавалось впечатление, что жернова мололи не только кофе, но и мысли: даже распорядок дня музыканта был завешен туманом.
На такой случай Эдем уже наработал собственное правило: в любой непонятной ситуации беги. Утренняя пробежка очистила бы мозги и подсказала бы, как провести день так, чтобы выдоить из этой коровы все ее молоко.
Он мог сесть за руль — в теле Крепкого опасность внезапной потери сознания ему не угрожала, но вспомнил, что джип музыканта уже вторую неделю в ремонте. Не беда. Эдем вытащил из зарядки телефон и, игнорируя сообщения о двух пропущенных звонках, по памяти набрал номер Капитана. О том, что ему сказать, Эдем задумался только после того, как услышал голос водителя и тепло передалось с динамика на кончики пальцев.
— Капитан, здравствуйте! М-м-м-м… Эдем сегодня не будет бегать, а могли бы вы отвезти меня на пробежку? Отправлю адрес в сообщении, о том, насколько подозрительным мог показаться Капитану этот звонок, Эдем задумался лишь нажав кнопку отбоя.
Следующим номером, по которому он позвонил, был его собственный. Никто не ответил.
Эдем порылся в адресной книге телефона. Звезды шоу-бизнеса, политики, бизнесмены, журналисты и один хоккеист — о существовании многих из них Эдем знал и раньше, но львиную долю памяти, конечно, занимали номера не публичных людей: просто знакомые, водители, риелторы, офисные феи, радиодиджеи, портные, фотографы, блоггеры и даже один поставщик марихуаны. Телефоны ближайших людей Крепкий скрыл за прозвищами — на случай, если злоумышленник сломает этот самый надежный из всех имеющихся в продаже аппарат и доберется до личной информации. По этой же причине он вычистил фотобанк: сейчас там оставалась только сотня совершенно безобидных изображений. Но самой скучной оказалась переписка, из пропущенных смысловых пробелов которой было понятно, что Крепкий просто зациклен на безопасности личной информации.
Зато стал очевидным принцип работы памяти для Эдема: он мог без труда упомянуть то, с чем непосредственно сталкивался, а воспоминания без всякой привязки требовали чрезмерных усилий.
Эдем захлопнул дверь во двор, чтобы ему не помешал пес, и принялся странствовать по комнатам и чужой жизни. Он забирался в ящики, рассматривал фотографии на стенах, перебирал раритетные пластинки, ревизировал коробку с огрызками бумаги, на которых почерком Крепкого были нацарапаны стихи. Занятие казалось не таким уж увлекательным, пока Эдем не наткнулся на ящик с кодовым замком. Как в детстве, Эдем легко отпер ее не вставая с колен — и погрузился в чужие тайны. В ящике лежали мелочи, имевшие значение только для Олеся Крепкого.
С самого верха прижимала нехитрое сокровище фоторамка, под стеклом которой лежала засушенная фиалка — цветок, изменивший жизнь Крепкого.
Эдем вспомнил летнюю сцену, скользкие от пота струны, ломоту в ногах из-за количества тяжелой аппаратуры, которую им пришлось таскать перед концертом, и мошкару. Многие мошкары. «Нет времени» выступала в экваторе лайн-апа — третьей группой из пяти. Они должны были исполнить четыре песни — два кавера и две оригинальные. Последней играли «Фиалку в конверте».
Крепкий смотрел не на девушек, которые танцевали под сценой, не на ребят, трясших кулаками в такт, его адресатами были люди из полумрака, слушатели из дальних уголков площади, простые прохожие. Услышав "Фиалку", они переставали говорить о своем и подходили к сцене. Когда басист Тарас сорвал последний аккорд, толпа на мгновение окунулась в молчание, будто слушатели поняли, с чем им довелось встретиться, а потом взорвался криками и восторженным свистом. Крепкий понял: он готов посвятить оставшуюся жизнь тому, чтобы еще раз услышать эту секунду тишины перед взрывом.
Пять групп, девятнадцать песен. Концерт подошел к концу, и самыми громкими были голоса тех, кто требовал на бис песню о фиалке.
Через год они переставили слова в названии и «Времени нет» выпустил первый альбом с ужасным качеством звучания, двумя неплохими песнями и одним хитом на все времена.
Вторым раритетом из коробки, который взбудоражил в Эдеме чужие воспоминания, оказалась картонная карточка с изображением хоккеиста Вейна Грецки.
Отец Крепкого, известный в Онтарио экономист и обеспеченный человек, в 90-е перевез семью в Ивано-Франковск со святой целью использовать свои знания для развития и процветания родины своих предков. Он выкупил тот самый дом, который когда-то должен был покинуть его дед, — и это было единственной бесполезной инвестицией, поскольку привыкший к комфорту отец предпочел бы устроить семью в более удобных апартаментах.
Но маленького Олеся интересовали не
