Законник Российской Империи - Оливер Ло
Так прошел целый год. Днем я учился у Андрея Павловича искусству ядов, а по ночам тренировался с дядей Эдом. Это было изнурительно, но я чувствовал, как с каждым днем обретаю нечто новое, что-то, что позволит мне выжить в этом мире, который мне пока не дают посмотреть.
Однажды Соколов решил преподать мне особенно «интересный» урок.
— Сегодня, мой юный ученик, — сказал он с загадочной улыбкой, — мы будем изучать грибы.
Я насторожился. За прошедший год я уже успел узнать, что любая «интересная» идея Андрея Павловича обычно заканчивалась для меня не самым приятным образом.
— Вот, — он протянул мне небольшой гриб с ярко-фиолетовой шляпкой, — попробуй это.
Я с подозрением посмотрел на гриб. Таких даже в своем мире я не знал, хотя не то чтобы я разбирался.
— А он не ядовитый?
— Конечно, ядовитый! — рассмеялся Соколов. — В этом-то и суть. Нам нужно закалять твое тело и вырабатывать иммунитет.
— Но…
— Никаких «но»! — отрезал учитель. — Съешь гриб, а потом сам приготовишь противоядие по рецепту, который я тебе дам. У тебя, возможно, не будет под рукой антидота, так что надо уметь все делать самому.
Я вздохнул. Выбора у меня не было — не захочу сам, мне его скормят все равно, проходили. Зажмурившись, я откусил кусочек гриба и проглотил.
Следующие несколько часов были настоящим кошмаром. Меня тошнило, в глазах двоилось, а кожа покрылась холодным потом. Но под бдительным присмотром Соколова я все-таки смог приготовить противоядие и выпить его.
— Молодец, — похвалил меня учитель, когда симптомы отравления наконец отступили. — В следующий раз попробуем что-нибудь посильнее.
Я застонал. «Следующий раз» звучало как угроза.
Но, надо отдать должное Андрею Павловичу, его методы, хоть и жестокие, были при этом весьма эффективны. За этот год я узнал все о ядах и противоядиях. Если бы не его знания и опыт, я бы уже несколько раз отправился на тот свет. Но этот баланс между жизнью и смертью, постоянное обучение на грани, очень закалили меня.
Правда, была одна загадка, которую я никак не мог разгадать. Все это время Соколов подмешивал мне в еду какой-то секретный яд, о котором отказывался рассказывать. Из-за этого я часто оказывался прикован к уборной, что было весьма неудобно и унизительно.
— Это для твоего же блага, — говорил он каждый раз, когда я жаловался. — Когда-нибудь ты поймешь и оценишь мою заботу.
Я, конечно, пытался отомстить. Сколько раз я пробовал подсыпать яд в еду Соколова! Но каждый раз он каким-то чудом распознавал мои попытки и избегал отравления. А потом травил меня в два раза сильнее, как он говорил, в назидание, потому что надо или добиваться успеха или вообще не пытаться.
И что самое ужасное, несмотря на всю закалку — этот яд все равно действовал очень эффективно.
— Неплохо, неплохо, — хвалил он меня после очередной неудачной попытки. — Но тебе еще есть чему учиться.
Наконец, когда этот год стремительно подошел к концу, Андрей Павлович объявил, что рассказал мне все, что знал.
— Пришло время возвращаться в столицу, — сказал он. — Я горжусь тобой, Максим. Ты оказался достойным учеником. Даже не ожидал, что так время пролетит.
Я был тронут его словами. Несмотря на все испытания, через которые он меня провел, я действительно привязался к этому эксцентричному и весьма необычному человеку. За этот год мы неплохо подружились, и теперь мысль о расставании вызывала у меня тоску.
В последний вечер перед отъездом Соколова мы сели за прощальную трапезу. Бабушка расстаралась на славу: стол просто ломился от разнообразных блюд.
Мы с аппетитом принялись за еду, обсуждая планы на будущее. Я как раз рассказывал о своем намерении посетить столицу, когда вдруг заметил, что Андрей Павлович как-то странно побледнел.
— Учитель, с вами все в порядке? — спросил я с картинным беспокойством.
Соколов не ответил. Его лицо приобрело зеленоватый оттенок, а глаза расширились от ужаса. Внезапно его скрутил такой сильный спазм, что он чуть не упал со стула.
— Еда! — только и смог выдавить он сквозь стиснутые зубы.
Я невинно похлопал глазами.
— А что с ней? Прекрасная, вкусная еда. Кормят у бабушки отменно! Или же вы хотите сказать иначе?
Соколов уставился на меня, когда я повторил его фразу, сказанную в первый день нашего знакомства, он все понял.
— Значит, ты узнал рецепт моего яда, да? — прохрипел он, прежде чем его снова скрутило.
Я не смог сдержать торжествующую улыбку.
— Ну, вы же сами говорили, что я способный ученик. Вам бы в уборную, а то будет неловко…
Договорить я не успел, очередной приступ боли заставил Соколова вскочить и броситься к выходу. Я слышал, как он, спотыкаясь, бежит по коридору в сторону уборной.
Глядя ему вслед, я не мог удержаться от смеха. Наконец-то справедливость восторжествовала! Бабушка, конечно, неодобрительно посмотрела на меня, но ничего не сказала на этот счет — все же это было из-за действий моего учителя.
На следующее утро мы с Соколовым стояли у ворот поместья. Машина, которая должна была увезти его в столицу, уже ждала.
— Ну что ж, — сказал он, глядя на меня с гордостью, — должен признать, ты превзошел все мои ожидания. Я до сих пор удивлен, что ты смог распознать состав яда, которым я травил тебя целый год. Его рецепт, между прочим, никто кроме нас двоих не знает.
— У меня был хороший учитель, — я скромно улыбнулся.
Андрей Павлович рассмеялся, но тут же поморщился, видимо, все еще чувствуя последствия вчерашнего отравления.
— Да уж, ученик превзошел учителя. Что ж, Максим, я горжусь тобой. Ты многому научился за этот год. Настоящий сын своей матери!
Тут я безо всяких подначиваний низко поклонился, выражая свое глубочайшее и искреннее уважение.
— Благодарю вас за все, учитель. Ваши уроки были очень полезными и, надеюсь, помогут мне в выживании.
Соколов усмехнулся, затем он полез во внутренний карман своего камзола и достал оттуда небольшой металлический предмет.
— Вот, возьми, — сказал он, протягивая мне жетон. — Это мой знак представителя судебного бюро. Ты заслужил его.
Я с трепетом взял жетон. Он был тяжелее, чем я ожидал, и приятно холодил ладонь.
— Этот жетон позволит тебе войти в Судебное Бюро, если вдруг понадобится помощь, — объяснил Соколов. — Столица — небезопасное место.
