Море волнуется два… - Елена Свободная

— Нет, дружочек, — ехидство в голосе ведьмы преодолело какую-то значимую отметку и вышло на новый уровень. — Там только подвеска магически усилена, колеса и так... по мелочи... рули себе да рули.

Ловец кивнул:

— Пойдем тогда.

Как отказаться от такого предложения! Тем более, когда мужчина, не уточнив, следуешь ли ты за ним, развернулся и решительно двинулся на выход.

Не могу сказать, что реальность очень сильно уступала ожиданиям — в моих мечтах мужчина, конечно, не падал передо мной ниц, наповал сраженный моей красотой, но и не уделял столько внимания внимания внутреннему миру в ущерб общению со мной.

Когда мы уже достаточно отъехали от ворот, я решила, что молчание, может, и золото, но с меня хватит и серебра:

— Слушай, Кемстер, — прекрасно чувствуя неловкость и натянутость в отношениях между нами, начала я. — Что это за тип, который спер мое ожерелье? Чем он так опасен, что даже старые ведьмы так переполошились? Просто они же... ну не знаю... Габриэль говорил, что они самые могущественные колдуньи этого мира, а тут — такая реакция! Не понятно.

По моему мнению, в любом разговоре главное — начать. Даже если понятия не имеешь, что за человек перед тобой, и о чем с ним вообще говорить. Общепринятые темы, о природе — о погоде, никто не отменял, а тут даже придумывать ничего не надо — вопросов к Ловцу у меня накопилось предостаточно. К тому же, по интонациям, мимике и жестам в процессе общения гораздо проще разобраться в истинном отношении к тебе, чем по сосредоточенному на дороге пыхтению.

По мере того, как я говорила, внутреннее напряжение отпускало. Мужчина хоть и не выглядел особенно довольным моим обществом, убивать меня, если даже и собирался, явно передумал. Теперь бы он еще не передумал обратно.

— Николетта, — откашлявшись после долгого молчания, начал он. — Ты хоть немного понимаешь, что вокруг тебя происходит?

— Врать не буду, — усмехнулась я, — до понимания мне далеко, но кое-какие правила игры я уяснила. Включая новые вводные, при которых ты не только не собираешься отправлять меня на тот свет, но и даже в некоторой степени защищаешь.

Он криво усмехнулся, поворачивая на знакомую горную дорогу.

— В некоторой степени? — переспросил он. — Пожалуй, так. Аарин Икиель — крайне опасный тип. Не для меня, конечно, а в целом. Ну и сам по себе сволота редкостная. Он нанял меня пару недель назад, чтобы я доставил тебя к нему. Живой. Обращался не лично, через посредника, но явно не только ко мне.

Он добавил несколько непонятных слов, прозвучавших как ругательства. Помолчал некоторое время и продолжил:

— Этот эльфийский гаденыш — глава, так сказать, неофициальной тайной службы эльфийского императора. Он поставляет Ладранелю Четвертому Миртесилу сведения, добытые максимально нелегальными способами, а император уже искусно использует их во внутренней и внешней политике.

— А у эльфов империя? — перебила я.

— А тебя это удивляет? — приподнял бровь Кемстер, покосившись на меня.

— Вообще-то, да, — кивнула я. — По нашим сказкам и легендам, эльфы плодятся медленнее и куда неохотнее людей, поэтому их и банально меньше.

— Может, и у нас так, — равнодушно пожал плечами мужчина. — Только вот их больше, они сильнее и живут дольше. Не то, чтобы их нельзя было убить, но... когда любовь ушла из нашего мира, эльфы первыми приспособились к новым условиям — договорные династические браки, когда никто не спрашивал наследников, чего они хотят, у них всегда были нормой. А когда остальные спохватились, было уже поздно.

Я задумчиво побарабанила пальцами по колену. Занятно получается.

— Выходит, я нужна живой не только Праматери, но и эльфам? По крайней мере, одному — так точно, — начала я думать вслух. — Причем, зачем-то обязательно живой. Только вот надолго ли?..

— Не думаю, — качнул головой Кемстер. — Не ведаю, что от тебя хочет Великая Праматерь, но намерения эльфа, скорее всего, связаны именно с наследством твоей матери.

— Ты же сейчас не про ожерелье? — я внимательно посмотрела на него.

— Нет, — взглядом он меня не удостоил, но, кажется, всего лишь потому что всерьез озаботился спуском.

Получается, что эльф хочет использовать ожерелье как приманку для проштрафившейся марены, а настоящая его цель — та самая магическая колба? Кали сказала, что заставить работать эту энергию могу только я, но что-то мне подсказывало, что цели неизвестного мне Аарина Икиеля далеки от общего блага мира.

— Он хочет убить тебя лично, — неожиданно твердо сказал Ловец. — Он хочет быть уверенным в том, что существующий миропорядок ничто уже не потревожит.

— Хм, похоже на правду, — я задумчиво покусала губы, глядя вперед. — А Праматерь что может от меня хотеть?

— Что бы она ни хотела, старые ведьмы внесли очень дельное предложение, — хмыкнул он. — Купить время для тебя обещанием вернуть эту штуку в наш мир.

Что-то мне в словах мужчины резануло слух. Я, нахмурившись, развернулась к нему и пригляделась повнимательнее. Внешне спокойный, ведет себе машину, даже не с такой бешеной скоростью, как Кали. Почти расслабленный, но какое-то внутреннее напряжение чувствуется. Посверлив его взглядом еще несколько секунд, я со вздохом откинулась на спинку своего сиденья.

— Кем, ведь есть что-то еще, что ты не договариваешь, — негромко предположила я.

Захочет ответить — ответит. Нет — так нет. По мере приближения к берегу, я чувствовала не только соленый ветер, пахнущий водорослями. Я чувствовала, что вот сейчас я попрощаюсь со своим детством окончательно. Конечно, оно было, как минимум, странным. И казалось мне не самым счастливым, но... оно у меня было, а то, что все так закончилось, заставляло сердце невольно сжиматься.

— Не помню, чтобы разрешал сокращать свое имя, — раздраженно буркнул он.

— Но и не запрещал, — примирительно улыбнулась я. — Что еще было в письме Гути?

Почему-то не покидала уверенность, что бабка должна была написать что-то обо мне. Ну не может такого быть, чтобы она совершенно ничего не написала для той, которую любила почти тридцать лет! И ради которой пожертвовала оставшимися годами жизни...

— Тебе это не понравится, — как-то уж очень ядовито хмыкнул Ловец, выезжая на высокий каменистый берег, обрывающиеся вниз метров на десять.

У меня слегка закружилась голова, от одного брошенного