Дядя самых честных правил 10 - Александр Горбов
— Спокойно, Дмитрий Иванович, не заводись. Мы собираемся договариваться, а не устраивать побоище.
— А они об этом знают? Судя по рожам, которые они корчат, нас с вами рассматривают в качестве дичи. Я хоть итальянского не знаю, но орут они что-то не сильно любезное.
Из толпы моряков появился колоритный синьор и направился ко мне. Прозвище Рыжий Медведь ему подходило как нельзя лучше. Высокий, широкоплечий, с густой копной рыжих волос, выпирающей челюстью и красным шрамом на правом виске. Медведь и есть, самый настоящий.
— Кто из вас Урусофф? — выкрикнул он, останавливаясь шагов за пять и указывая на меня пальцем. — Ты⁈
— А ты — Орсо Роспильози. Приятно познакомиться, синьор Рыжий Медведь!
В ответ он скорчил жуткую рожу и глухо пророкотал:
— Мне — нет! Кто тебе сказал тайное слово, хлыщ? Не припомню, чтобы у нас были общие знакомые.
— Тем не менее, они у нас есть. Как тебя найти, мне сказал Джурьефф. Знаешь такого?
Лицо Роспильози стало мрачным, глаза прищурились, а губы сжались в ниточку.
— Знаю. Очень хорошо знаю. Говоришь, он тебя прислал? Синьор некромант раскаялся и хочет вернуть должок?
Роспильози ухмыльнулся и положил ладонь на эфес тяжёлой шпаги, будто намекая, какой именно долг хочет получить.
— Ваши дела с Джурьеффом меня не касаются, синьор Роспильози. У меня к вам…
— Касаются! — перебил меня Медведь. — Самым прямым образом, синьор! Если ваш покровитель…
— Он не мой покровитель.
— Без разницы! Ты! — он побагровел. — Ты ответишь за его обман! Не будь я Рыжий Медведь, если не засолю и не отправлю твоё ухо Джурьеффу! То-то жулик порадуется такому подарку!
Клинок Роспильози покинул ножны и со свистом рассёк воздух. Я рассмеялся, перехватив взгляд драчуна, и сложил руки на груди.
— Синьор! Где ваши манеры? Вы не слишком торопитесь начать дуэль?
— Никакой дуэли, синьор! Я же сказал, что просто отрежу ваше ухо и отпущу на все четыре стороны. Если вы, конечно, извинитесь, что отвлекли меня от дел.
— Если это не дуэль, — я усмехнулся, — то вами, синьор Неотёсанный Медведь, займётся мой друг Киж. Познакомьтесь, Дмитрий Иванович обожает драться и учить хорошим манерам. Сейчас он преподаст вам первый урок вежливости.
Киж будто засветился от счастья.
— Спасибо, Константин Платонович! Ай, спасибо! Вот это сюрприз! Умеете вы делать настоящие княжеские подарки!
Он шагнул вперёд и церемонно поклонился. Обнажил оружие, расхохотался и указал на Рыжего Медведя. И сделал оскорбительный жест, понятный каждому мужчине, вне зависимости от того, на каком языке тот говорит.
Роспильози побагровел, выпучил глаза и зарычал, оправдывая своё прозвище. А затем кинулся на Кижа, размахивая тяжёлым клинком, будто зубочисткой.
* * *
Начало потасовки Роспильози воспринял с восторгом и радостной удалью. Но после первых обменов ударами на его лице появилось лёгкое удивление. Киж, почти в полтора раза меньше его, оказался сильнее, гораздо гибче и подвижнее. Словно охотничий пёс, он наскакивал на Медведя, атакуя с разных сторон. Как жидкий металл, постоянно в движении, он не давал ни секунды на передышку.
— Р-р-р-р!
Медведь рычал, размашисто отбивая удары и не уступая Кижу в ярости. Там, где не мог взять в ловкости, он брал силой. Иногда чуть не сбивая мертвеца с ног неимоверной мощью.
Впрочем, насладиться зрелищем эпической схватки в полной мере не удалось. Моряки, видя, что предводитель завяз в драке, решили коллективно разобраться со мной. Люди они были простые, не обременённые заморочками чести и действовали как привыкли. То есть безусловно поддерживали своего патрона, как и положено хорошим слугам и товарищам по морскому ремеслу.
Толпа моряков обтекла дерущихся Кижа и Роспильози с двух сторон, беря меня в клещи. Тесаки в руках драчунов блестели рыбинами, всплывшими из глубины, бандитские рожи лыбились, предчувствуя лёгкую добычу, а голоса напоминали завывание своры, идущей на охоту.
— Вынужден разочаровать вас, синьоры. Сегодня я не в настроении.
— Не беспокойся, красавчик! — шедший впереди моряк осклабился, показав порченые зубы. — Тебе сейчас будет очень весело!
— Возможно.
Устраивать маленькую «жатву» я не собирался. Зачем? Я же не Джурьефф, в конце концов, чтобы делать из мёртвых моряков многорукого кадавра. Да и слухи о моей кровожадности сильно преувеличены. Так что я просто швырнул в этих остолопов чистым эфиром, даже не «разогревая» его до всполоха. Так, будто птичка крылышком махнула, отгоняя назойливых букашек.
Бумс!
Вся толпа полетела на землю, кувыркаясь, словно кегли.
— А-а-а-а!
Кто-то заорал, приложившись об острые камни лицом. Другие отплёвывались и вскакивали на ноги. А самые умные, или хитрые, начали отползать в сторону.
— Синьоры, вы не поняли с первого раза?
Я зажёг на пальцах синий огонь и посмотрел на моряков через пламя.
— Stregone!
— Strega!
— Спасайся!
— Бей колдуна!
Моряки разделились. Одни кинулись прочь, другие, самые смелые или дурные, рванули ко мне.
В этот раз я швырнул их жёстче, повысив плотность эфира, а заодно сделав его видимым. Думаю, им показалось, будто их сбил дормез на полном ходу. Кажется, не обошлось без пары сломанных рук, свёрнутых носов и одного оторванного пальца.
— Синьоры, — я сложил руки на груди и оглядел фигуры на земле, — не отвлекайте меня. Я хочу посмотреть, как дерётся ваш господин. Вам бы тоже не помешало взглянуть — очень поучительное зрелище.
А Киж и Роспильози перешли в ту стадию, когда бойцы уже не видят никого, кроме противника. Медведь стал выдыхаться, удары его потеряли былое изящество, он стал спотыкаться, но сдаваться не собирался. А Киж был по-прежнему свеж, лыбился и успевал материться по-русски между ударами. И, судя по всему, Роспильози прекрасно понимал, что именно ему говорят.
— Дмитрий Иванович!
Мне пришлось несколько раз позвать Кижа, чтобы тот услышал и ответил.
— Да, Костя! Сейчас уже заканчиваю!
— Мне он нужен живым и более менее целым. Сможешь?
— Обижаешь! Сделаю!
Медведь зарычал во всю мочь и кинулся в последнюю атаку. Его клинок чуть не перерубил Кижа пополам, но тот увернулся в последний момент. Ловким ударом мертвец выбил оружие у противника и скакнул вперёд. Подпрыгнул и ударил Роспильози лбом в лицо.
Что-то хрустнуло. Медведь свёл глаза к переносице, зашатался и медленно стал оседать на землю.
— Dio porco! Non me ne frega un cazzo… Stronzo…
— Как и просили,
