Замечательный предел - Макс Фрай
Сейчас Таня знает о жизни немного, но это её не смущает (Таня просто пока не знает, что в норме о жизни следует больше знать). Знает, что она (наверное) дома. Что её разбудило радио, здорово получилось, Чёрная Рука, bist du Schön! Что сейчас явно утро (когда проснулась, тогда и утро; впрочем, такой подход был у Тани всегда). Что по утрам люди обычно идут на кухню, варят кофе, а потом его пьют. Или наоборот? – весело думает Таня. – Так было бы гораздо гуманней. Мироздание, миленькое (Таня откуда-то знает, что есть мироздание и с ним можно попробовать договориться), если в кухне найдётся горячий кофе, я его выпью, а потом, честно-честно, сварю!
Мироздание тут же вспоминает, что любит Таню. Таня отличная, надо ей во всём помогать! Поэтому, добравшись до кухни, Таня видит на столе сувенирную кружку с изображением симпатичного родича Ктулху и надписью «Щупальца – это не стыдно», над кружкой поднимается пар. И запах, зашибись какой запах, Таня только теперь понимает, как сильно успела соскучиться, как будто сто вечностей кряду кофе даже не нюхала, не то что его не пила.
Таня пробует кофе и поначалу не понимает: мне вообще это нравится или нет? Но принимает волевое решение: нравится! Мироздание старалось, создавало его для меня, может, кстати, впервые в жизни, обычно-то люди сами справляются, – думает Таня. – Нельзя начинающих критиковать.
Таня смотрит на кружку и вспоминает: так это же мы с Наирой придумали сувениры для инопланетян! Сумки, футболки, открытки. Что-то ещё там было. А, точно, носки. Даже сувенирную лавку открыли прямо в гостиной, благо туда прямо с улицы можно войти. А печатать на кружках то ли оказалось невыгодно, то ли просто у Джона на складе они закончились, поэтому мы заказали кружки только себе.
Так, Наира же, – удивлённо думает Таня. – Я о ней спросонок даже не вспомнила. Ну я балда! Куда она подевалась? Наверное, спит в своей комнате. Надо поделиться с ней кофе. Или не надо? Чёрт её знает, когда она спать легла.
Ай, ну да, – наконец вспоминает Таня. – Наира уехала. Ненадолго. Туда и сразу обратно; только я не помню, куда. Ладно, неважно, вернётся – расскажет. Хорошо, что снова начали ходить поезда.
Выпив кофе, Таня зажигает плиту, наливает воду в медную турку, вода закипает мгновенно: Таня сейчас не помнит, что процесс нагревания требует времени, а уж воде-то откуда об этом знать. Таня спешит, ей некогда, будь её воля, вообще возиться не стала бы, но слово, данное мирозданию, лучше всегда держать. Иначе, – думает Таня, – нарушится связность повествования, порвётся нить. Если я выпила кофе, значит, надо его сварить. Таня гасит огонь под туркой, отмеряет три ложки кофе, читает надпись на пачке, радуется: хороший! Эфиопия Иргачиф. Теперь, уже задним числом, Таня точно знает, что кофе в кружке был вкусный, а что не сразу понравился, так это просто спросонок не поняла. И вот почему, – осеняет Таню, – я по утрам кладу сахар в кофе. Трудно вот так сразу стать великим гурманом прямо с утра.
Таня возвращается в свою комнату – на этот раз быстро, она уже вспомнила, что длинного коридора в квартире нет. В комнате Таня отодвигает картины, заслонившие шкаф. Как-то их стало мало, – неуверенно думает Таня, – была же гора! А, так я, кажется, на выставку их отдала.
Таня почти вспоминает, как они договаривались… с кем? Да какая разница, это, наверное, где-то записано или визитки в секретере лежат. В крайнем случае прямо на выставке вспомню, – весело думает Таня. – Они же меня на открытие пригласят.
Важно, впрочем, сейчас не это, а срочно достать из шкафа банку с краской. Или, может быть, две. Или даже четыре, – с сомнением думает Таня. – Банки большие, не засунешь в карман. Ой, вот же сумка, можно сложить банки в сумку! Хорошо, тогда беру шесть. И кисточку. Несколько кисточек, все! И сапожную щётку, – Таня от волнения прижимает руки к груди, вспомнив свою технику рисования щёткой, это почти как вспомнить поцелуи любимого; впрочем, почему же «почти». И радио, – думает Таня. – Надо взять с собой радио, раз оно заработало. Буду под музыку рисовать.
Таня выходит из дома с тряпичной сумкой. На сумке рисунок – три «зелёных человечка» в подворотне с бутылкой, строго порицающий их поведение полисмен и разноцветная надпись «Здесь вам не Юпитер!» Это её любимая сумка. Или Наирина? Впрочем, у них обеих любимые сумки – все.
В сумке лежат приёмник, банки с краской, кисти и щётка. И тряпьё, чтобы их вытирать. Таня счастлива. Она выпила кофе и вот прямо с утра, даже если оно поздний вечер, вышла на улицу рисовать. Я так давно собиралась, – думает Таня. – Хотела! Точно знала, что надо, давно пора. Но то одно, то другое, то просто нет настроения. Я вообще в последнее время была какая-то кислая. Ничего не хотелось. Наверное, заболела и сама не заметила. Подхватила какой-то сезоный грипп. Это всё объясняет, – думает Таня. – Почему меня иногда шатает от слабости, почему такая пустая, но светлая, свежая голова. Так бывает, когда выздоравливаешь от чего-то очень противного. Шикарное состояние! Как будто заново родилась.
Таня заходит в пекарню на Троцкой, её держат Витас и Вита, брат и сестра. Правда, прямо сейчас их нет, наверное, вышли куда-то, но это не страшно, главное, пирожки ещё тёплые; Таня сейчас не помнит про деньги, есть они у неё или нет, и что сколько стоит, но про еду она точно знает, что если хочется, можно брать, не дожидаясь специального разрешения, особенно когда некому его дать. Таня берёт три сердечка с сыром и грушами, эти самые вкусные, – вспоминает она. Ещё есть рыбки с вареньем и полумесяцы с яблоком; жалко, творожные звёзды закончились, ну или Вита сегодня их не пекла.
Таня ест пирожок на ходу, она очень торопится. У неё не назначена встреча, ей не надо быть где-то к определённому времени, Таня сейчас вообще не знает про время, но всё равно
