Канцелярская крыса. Том 1 - Константин Сергеевич Соловьев
«Его дни и так сочтены, – подумал Герти, надеясь, что дрожание души не передастся пальцем, взявшимся за крышку блюда. – Не через неделю, так через две ему пришлось бы переселиться в подвал. Великая рыбная империя Бойла разрушилась, еще не успев вознестись из пены, сломанная его собственной алчностью. Так что в некотором роде я делаю ему услугу. Да, лучше всего думать именно так. Он умрет мыслящим существом, а не бездумной рыбиной, пучащей глаза в крохотной вонючей луже. Так будет лучше. Ему и всем им».
Кроме Бойла в притоне было еще пятеро – четверо из его обычной свиты и, конечно, Щука. И все они сейчас тоже неотрывно глядели на серебристую крышку, широко раскрыв глаза. В этих мерцающих глазах Герти видел самую настоящую алчность. Не рыбью, но вполне человеческую. Никто из них не осмелился сказать и слова, пока Бойл неуклюже повязывал теряющими подвижность пальцами салфетку себе на грудь. Но каждый из них в этот миг был способен на убийство.
– Voilà! – объявил Герти на французский манер и снял крышку. – Прошу к столу.
Фугу, расположившись на самом изящном блюде, ничем не напоминала смертельную ловушку. От нее не веяло опасностью, лишь тонким и удивительно нежным запахом поджаренного мяса в сочетании с ароматом каперсов и шампиньонов. Герти применил все свои способности, чтобы сервировать ее достойным образом и скрыть всякий посторонний запах.
Рыба была разделена на дюжину ломтиков нежно-розового, как кораллы, цвета, и переложена листками свежей зелени. В янтарных озерах соуса плавали крошечные жемчужинки чеснока. Герти и сам с трудом оторвался от этого зрелища. Сложно было поверить, что в этой изысканной красоте спряталась смерть, невидимая и неумолимая, как скрывающийся под поверхностью воды хищник.
– Выглядит прелестно… – пробормотал Бойл, двузубая рыбная вилка в его лапе задрожала. – Значит, это и есть твое хваленое «Мортэ»?
– Оно самое. – Герти отвесил короткий, исполненный достоинства поклон, как это делают шеф-повара в роскошных ресторанах Айронглоу. – Вершина рыбной кухни мира, самое величайшее блюдо из всех, которые когда-либо были созданы человеком. Между прочим, во многих странах его рецепт сохраняется как величайший секрет, к нему допущены только королевские повара, и то в строжайшей тайне… Прошу вас.
Бойл не оторвался бы от блюда, даже если бы над его плечом возник ангел и возвестил о наступлении Судного Дня. Не в силах больше сдерживаться, он подцепил вилкой ломтик запеченной мякоти и потянул его в распахнутую в вожделении пасть, из которой свисала нитка мутной слюны.
«Стойте! – едва не вскрикнул Герти. – Не надо! Это яд!»
Но ничего не сделал. Да и не мог сделать, тело бы не подчинилось.
Мгновение, и кусок фугу беззвучно нырнул в рот Бойла. Еще одно, и тонкие, по-рыбьи очерченные губы сомкнулись. Челюсти Бойла очень медленно и осторожно начали двигаться. Глаза мгновенно затуманились, словно кто-то покрыл их изнутри слоем матового лака. Зрачки превратились в равнодушные черные точки. Герти наблюдал за ним, сам внутренне окаменев.
«Отравитель. Убийца».
Бойл замер, не успев прожевать до конца кусок. Между его губ торчала веточка укропа. Но в этот раз его транс выглядел иначе. В глотке у Бойла стало что-то тихо клокотать, порождая негромкий звук вроде того, что бывает, если налить в ракушку воды и легонько ее потрясти. Герти знал, что это означает. Яд фугу быстро парализовал легкие Бойла. Еще несколько секунд, и сердце его, сократившись, не сможет вернуться в исходное состояние.
Из этого моря Бойл никогда не вернется. Его мертвую опухшую оболочку вышвырнет прибоем на берег, как остов корабля после крушения, душа же отправится в странствия, навеки обрубив связывавшую их нить.
Косяк Бойла молча наблюдал за тем, как медленно цепенеет их патрон. Они ничего не знали про фугу и, конечно, никогда не читали Спенсера. В их взглядах отражалась лишь зависть, но никак не страх. Они считали, что всхлипы Бойла – не агония, а признак надвигающегося блаженства. Если так, не стоило их разочаровывать.
– Эй, толстолобики! – Герти отодвинул блюдо с «Мортэ» от цепенеющего Бойла. – Тут еще немного осталось, как я смотрю. Мистер Бойл будет плавать до самого утра, а блюдо капризное, быстро портится, через час уже придется в корзину выбрасывать. Мне, как повару, на такое смотреть неприятно. Не разделить ли нам остаток промеж себя, а?
Никто не спешил сразу согласиться. Головорезы косились друг на друга, хмурились, ворчали, перетаптывались. Они слишком хорошо знали, что такое приказ Бойла и что значит ослушаться его.
Если бы они были обычными людьми, пусть даже опустившимися, жестокими и грубыми, они бы нашли в себе силы отказаться. Но Герти знал, что людей среди них не так уж и много, а то людское, что осталось и создавало видимость, неумолимо, пусть и медленно, разлагалось.
Рыба не рассуждает, увидев привлекательную наживку. Рыба может быть подозрительной, но в этом случае она лишь будет дольше решаться. И все равно клюнет. Такова уж ее природа.
– А что уж там, – пробормотал Омас, гримасничая, отчего оспяная медуза на его щеке будто затанцевала. – Не торчать же нам тут, как дуракам, до рассвета. Давай, Накер, отрежь по кусочку. Только это… – сухая рука с колючими от чешуи пальцами больно ухватила Герти за ухо, – чтоб нем был как рыба, ясно?
– Это само собой, – заверил Герти. – Держите. Вилки дать?..
Если некоторые из косяка Бойла еще колебались, то после этого их выдержка мгновенно рассыпалась, как трухлявые опоры старой пристани. К Герти потянулись руки. Грязные, с начинающими срастаться пальцами, с расплывающимися под кожей татуировками и слезающими ногтями. Герти бережно вложил по куску рыбы в каждую.
– Только не жадничайте, – предупредил он, когда блюдо опустело. – Вкушайте осторожно, медленно, хорошо пережевывая. Маленького кусочка вполне достаточно…
Фугу быстро исчезла. Остался лишь впитавший ее сок соус пикан, разлившийся по блюду неаппетитной бледно-розовой лужей. Герти с облегчением отставил блюдо в сторону и украдкой сполоснул заляпанные соусом и рыбьим соком пальцы в загодя поставленной плошке с водой. Яд, которым был пропитан каждый кусочек рыбы, мог оказаться смертельным даже в ничтожной концентрации. Достаточно было, забывшись, облизнуть пальцы, которыми он прикасался к рыбе, и…
Самые стойкие
