Юрий Никитин - Откровение
— Что там было?
— Стража решила проведать... — шепнул Олег.
— Значит...?
— Их задержат, насколько удастся. Но скоро отыщут ход.
Томас ухватился за следующую веревку, умному только шепни, а то и губами подвигай, он уже знает, что его ждет за кражу чужих кур. Калика карабкался на одном уровне, добрались до третьего яруса снизу. Томас тут же отыскал веревку, что вела еще выше, отдыхать некогда, так карабкались еще три уровня, пока не услышали над головами свист бичей, крики и стоны. Невольники работали как одержимые, быстро связывали глыбы и подавали наверх, а когда глыба иной раз срывалась, сами бросались под нее, чтобы не раскололась от удара.
Он уже ухватился на веревку, немало не думая о том, как появился голым перед глазами десятков огромных чертей, вооруженных и откормленных, как вдруг сзади кто-то тронул за плечо. Он ухватил руку и едва успел удержаться, чтобы не сломать, ибо за невольником еще двое держали украшенные чужими письменами ножны, из которых торчала рукоять Зу-л-Факара, а за их спинами угадывалась фигура третьего, он пытался протянуть Олегу длинную палку, облепленную грязью и нечистотами.
— Боги, — вскрикнул Томас пораженно, — это же...
— Торопись, — сказал Олег почти нормальным голосом, в нем звучало нечеловеческое напряжение. — Они нас заметили.
Томас, ухватив меч, вскарабкался по веревке быстрее рассерженного муравья. Калика успел на миг раньше, он одной рукой еще держался за веревку, а другой взмахнул посохом, целясь по ногам стража. Трое чертей, потеряв равновесие, с воплями полетели вниз, один обрушился на Томаса, тот вцепился в канат едва не зубами, с ужасом услышал как тот трещит, перед глазами начали лопаться волоски, он взвизгнул как заяц и успел ухватиться за каменный край бездны. Олег молча дрался, Томас подтянулся и, не восстанавливая дыхание, выдернул меч из ножен.
В измученное тело хлынула свирепая мощь. Он сразу ощутил себя полным сил, молодой отваги и ярости.
— За Пречистую! — вскрикнул он яростно. — Бей гадов с крыльями!
— Отступаем, — крикнул Олег.
Он пятился, его посох слился в сплошную полосу, даже не одну, а несколько, кто совался вперед или пытался зайти с боков, тут же отшатывался, опускался на землю. Томас презирал эти бескровные удары, вокруг него брызгало как в ливень, в воздух взлетали отрубленные руки, головы, куски мяса.
— Рыцари не отступают! — бросил он гордо.
— Томас, не будь дураком!
— Я... король, — ответил он, на один удар отвечая тремя, после чего сразу три черта превратились в шестерых, но не бросились в бой, а упали под ноги другим. — Дурака в короли не выберут...
— Их сбежится сюда... а уйдем, не погонятся...
— Ага, не погонятся, — возразил он, но тут же понял, что стража не смеет покинуть каменоломню, ибо тогда разбегутся и остальные. — Ладно, уговорил...
Черти переглядывались, Томас не успел предупредить калику, что нечистые что-то замыслили, как вдруг они расступились, за их спинами мелькнули вскинутые руки с дротиками. Томас в смертельном страхе понял, что блестящие острия направлены в его незащищенную грудь, судорожно вскинул меч, удар был таков, что меч едва не вырвало из рук, в груди отозвалось острой болью, он заорал и прыгнул вперед с разящим мечом, погибать надо в разгар схватки, рядом сухо трещали черепа под ударами боевой дубины калики, то бишь чародейского посоха...
Когда чертей осталось всего трое, они переглянулись и отступили. Томас пятился, пока не вступил в тень, там хищная рука калики ухватила как лапа дракона. Томас взвыл от боли в раненом плече. Свободной рукой пощупал грудь, ибо первый дротик отбил мечом, а второй должен был пронзить незащищенную доспехами грудь...
Кончики пальцев нащупали теплый металл, с которым настолько сжился, что не замечал. На блестящей поверхности креста не осталось даже царапины. Из темноты раздался раздраженный голос:
— Если еще раз скажешь о чудотворном кресте, сам прибью...
— Но он спас, — выдохнул Томас.
— Это Яра тебя спасла. Иди сюда... еще сюда... А теперь, как говорил один знакомый король, от него и до следующего дуба перебежками... Иаред, ты где?
Томас тяжело дышал, в груди не только хрипело, но уже и лязгало, грюкало, он чувствовал, как ошалелое сердце натыкается на ребра, что как голодные челюсти бешено ходят вверх-вниз.
— Я Томас, — просипел он, — если ты уже забыл, в своей отшельнической рассеянности, как меня зовут.
— Да не тебя, — буркнул калика. Томас по дуновению воздуха ощутил, что калика пренебрежительно отмахнулся, — а твоего друга.
— Друга? — вскипел Томас.
— Ну да. Которому ты коня подарил.
— Я дарил пояс, а коня у меня бесчестно выиграли!
Кто-то пробежал поверху, потом вблизи о землю шлепнуло. Сквозь неплотную тучу проникал слабый свет. Томас рассмотрел сгорбленную фигуру, кончики рожек светились белыми точками. Чтобы не промахнуться, подумал он мстительно. Прямо между этих двух светлячков...
— Ты что ж бегаешь как крыса? — сказал Олег брезгливо. — У тебя ж крылья!
Голос Иареда раздался испуганно сварливый:
— Я ж говорил, боюсь высоты. Но иным сперва бы вымыть свой палец, прежде чем указывать на мои пятна! А то я знаю таких, кто вовсе боится летать...
Томас знал, что это уж никак не калика, тот всегда сидит на Змее на самом загривке, даже не держится, разве что одними ногами, но Олег как-то стушевался, что-то промямлил, словно поганый черт угодил в больное место, а потом сказал поспешно:
— За меч и посох спасибо. Доспех не проиграл?
— Да кому он здесь нужен? — удивился Иаред. — Вот лежит, я так и не придумал, как его использовать! Совершенно бесполезное железо.
Олег кивнул:
— Согласен. Вот уж не думал, что буду в чем-то согласен с христианином. Хоть и чертом.
Томас, обезумевший от счастья, спешно облачался в доспехи. Луна высунулась наполовину, но привыкшие глаза ловили все отблески света. Томас едва не целовал покореженное железо, любовно прилаживал на себе, становясь похожим снова на прежнюю железную статую. Олег вперил задумчивый взор в горбатого черта:
— Давненько я в руки костей не брал...
Томас оглянулся непонимающе, но Иаред сразу переменился в лице:
— Нет! Ни за что.
— Всего пару раз, — предложил Олег.
— Нет!
— Я дам фору, — сказал Олег с надеждой.
— Я... дал зарок уже не играть.
Олег вскинул брови:
— Давно ли?
— Э-э-э... только что. Мне бабушка всегда говорила, азартные игры до добра не доведут.
— Так ты ж вроде должен чинить зло, — удивился Олег.
— То другим, — объяснил Иаред. Он начал пятиться, стараясь делать это незаметно. — Но не себе, родному, любимому... Нет-нет, играть не стану.
