Город, которым мы стали - Нора Кейта Джемисин
Мы в той части Кони-Айленда, куда почти не заходят туристы, поэтому, несмотря на великолепный летний день, здесь не слишком людно. Формально мы уже в Брайтон-Бич, просто пляж все равно называют Кони-Айлендом. Смысла в этом столько же, сколько в названии Кони-Айленд – ведь он уже лет сто как не остров. Ну да ладно. Видите ли, мы пришли сюда не просто так. Отсюда видна длинная полоска Статен-Айленда. Интересного там почти ничего нет – остров в этой части в основном плоский, поросший деревьями и застроенный домами на сваях, а его низкий профиль прерывается редкими строительными кранами или вышками сотовой связи. Хорошенький. Скучный.
Все это, однако, окутано глубочайшей тенью. Над островом нет облаков. Нет ни спутников, ни затмений. Никто не сообщал об этом в новостях, хотя в социальных сетях мы все же нашли несколько комментариев, в которых люди упомянули это любопытное явление, – но не более того. Только мы видим его, мы и жители, которым был дан дар или проклятие видеть то, что видит город. Ничего страшного. Просто тень над Статен-Айлендом, огромная и идеально круглая, – Бруклин пролетела на вертолете над гаванью и рассказала нам об этом.
Да уж. Все так. Статен-Айленд предала нас окончательно и бесповоротно.
Паулу, оттолкнувшись от перил, выпрямляется.
– Мой самолет вылетает через несколько часов. Мне пора в аэропорт.
Неожиданно. Я, конечно, понимал, что это произойдет, ведь он приехал сюда лишь для того, чтобы помочь мне пережить перемены. Самый молодой город обязан помочь новенькому, и теперь его долг выполнен. И все же. Я прикусываю щеку и стараюсь не показывать, насколько мне больно.
– Моя квартира проплачена до конца месяца, – продолжает он. – Если хочешь, можешь пожить там. Просто оставь ключи и закрой дверь, когда будешь уходить. И постарайся не устроить там бардак.
Я вздыхаю.
– А потом что? – Снова на улицу. Хорошо еще сейчас лето.
– А потом, – говорит Паулу, многозначительно переводя взгляд с меня на тех, кто сидит на пляже перед нами, – у тебя есть целых пять воплощений, которые могут позаботиться о тебе вместо меня.
Он тактичен. Бывали у меня расставания и похуже. Хотя это, наверное, и расставанием не назвать. И все же. Я кладу руки на перила и опускаю на них подбородок, стараясь не сердиться на свои другие воплощения. «Позаботятся» они обо мне, ага.
– Ты им нужен, – говорит Паулу. Снова очень мягко.
– Чтобы жить.
Он качает головой.
– Чтобы быть великими. Увидимся в Париже.
Затем он достает сигарету, закуривает ее и уходит. Вот так просто.
Я смотрю ему вслед и не скучаю по нему, а потом смотрю на других и не хочу быть с ними. Но мы все – Нью-Йорк. Нью-Йорк, который порой врет как дышит, и никто не понимает этого лучше, чем он сам.
Куинс подбегает ко мне первой, прямо из воды, смеющаяся и мокрая. Она хватает меня за руку и жалуется, что я воображаю себя слишком крутым и не хочу ходить по песку, как все остальные. Наконец я сдаюсь и позволяю ей стащить меня с досок. А потом Джерси-Сити – ей больше нравится, когда мы зовем ее Венецей, поэтому мы так и делаем, но она ведь и Джерси-Сити тоже – подбегает, протягивает мне завернутый в фольгу сэндвич и говорит:
– Мне надоело чувствовать, какой ты голодный. Тебе нужно больше есть. – Она тащит меня по песку к одеялам. (Бутерброд, кстати, вкусный. С курицей-кебаб. Паулу говорил, что я больше не должен испытывать голод, но Нью-Йорк всегда голоден.) Когда Жожо плюхается в воду, обрызгав всех, Бруклин с кривой усмешкой протягивает мне бумажное полотенце, чтобы вытереть лицо. Потом Бронка говорит, чтобы я, скотина такая, лег поскорее и не загораживал ей солнце. Она, видите ли, пытается впитать достаточно света и тепла, чтобы пережить следующую зиму, хотя до нее еще полгода. Когда я сажусь, Мэнни отодвигается, освобождая мне место, – но все равно держится рядом. Как телохранитель. Достаточно близко, чтобы я мог прикоснуться к нему, если захочу. Когда буду готов.
– С возвращением, – говорит он, протягивая мне «Снэппл» из сумки-холодильника. Розовый лимонад. Мой любимый вкус – наверное, он случайно угадал. – Хорошее место, да?
– Во всем мире лучше не найти, – говорю я, и мы все улыбаемся этой волшебной истине.
Благодарности
Для меня стало неожиданностью (хотя, возможно, ожидать это все же стоило), но для того, чтобы написать историю, действие которой разворачивается в настоящем месте (даже в том, которое я хорошо знаю), мне пришлось изучить больше материала, чем для всех остальных фэнтезийных романов, которые я написала, вместе взятых. По большей части так получилось из-за того, что в настоящем мире живут настоящие люди, и моя обязанность – изобразить их так, чтобы никого не оскорбить и никому не навредить. А еще, поскольку многих из этих людей я знаю лично, они бы нещадно занудствовали, опиши я неправильно, скажем, Шораккопоч. Ребята, оставьте меня в покое. Нью-Йорк огромен. Я и так старалась, как могла.
К несчастью, по разным причинам (в том числе из-за произошедших в мире событий) во время написания книги я не смогла посетить ни Гонконг, ни Сан-Паулу. Прописывая характеры и способности персонажей, я основывалась на тех крупицах информации, которые подсмотрела в книгах или узнала из разговоров с друзьями, которые там бывали, однако, в конце концов, оба героя были описаны мной довольно вольно. Надеюсь, что когда-нибудь я все же встречусь с этими городами (и их жителями!) лично, но я не знаю, получится ли у меня съездить туда до того, как я закончу трилогию. Мне остается лишь восхищаться ими на расстоянии – пока что.
Перехожу к благодарностям, а их немало. Вдобавок к той помощи, что мне предоставляют мой редактор и агент (спасибо вам!), для этой работы мне понадобилась небольшая армия советчиков и вдохновителей. Во-первых, позвольте мне поблагодарить писателя Джона Скальци за фразу «расист, сексист, гомофоб и придурок». Она оказалась очень полезной. Также спасибо творческому гению Жан Грей за стихи, которые зачитывает Бруклин во время своей рэп-битвы; написаны они были мной, но она их поправила. Отдельное спасибо моему чтецу, пожелавшему остаться неназванным, за проверку текста на политкорректность, за помощь с языком ленапе, за культурные отсылки и за ленапское имя Бронки! Также хочу поблагодарить племя Нантикок Ленни-Ленапе за материалы с их веб-сайта (простите, что пропустила пау-вау). Также спасибо за советы и наводки другому консультанту, тоже представителю коренных народов Америки, который также пожелал остаться неназванным и помог мне найти моего ленапского консультанта. Огромное спасибо писателям Мэри Энн Мохарандж за вычитку культурных тонкостей тамильского происхождения Падмини и Мими Мондал за вычитку культурных особенностей и нюансов касты неприкасаемых, к которой Падмини принадлежит, а также бывшему стажеру издательства «Orbit» Стути Таливдера за общие замечания и помощь. Спасибо Даниэль Фридман за контекст о выживших во время Холокоста. Спасибо «Crash Override Network» за подсказки по организации кибербезопасности – к сожалению, мне уже несколько лет приходится пользоваться подобными средствами, чтобы обезопасить свою жизнь. Также спасибо корректорам Кевину Уайту за проверку математических формул, Ананде Феррари Оссанай за заметки по Бразилии и божественно вкусные бригадейро, а также редактору «Orbit UK» Дженни Хилл за британизмы Бела и за то, что помогла сделать эту книгу более понятной для тех, кто никогда не был в Нью-Йорке. Математические выкладки о гипоциклоиде в седьмой главе взяты из статьи с интернет-ресурса «Math World» (http://mathworld.wolfram.com/SpherewithTunnel.html). Огромное спасибо моей коллеге, писательнице Женевьеве Валентайн, за редактуру и общие советы по развитию истории, а также за то, что она неумолимо расправилась с наиболее вопиющими нью-йоркскими жаргонизмами в моем тексте. Спасибо давней подруге по писательской группе К. Темпест Брэдфорд за то, что познакомила меня с парком Инвуд-Хилл и Инвудом в целом. Также спасибо художественному руководителю «Orbit» Лоурен Панепинто за то, что развеяла многие мифы и предрассудки о Статен-Айленде. Сердечное спасибо моему отцу, Ною Джемисину, за то, что посвятил меня в мир нью-йоркского искусства, в его чудеса и политические хитросплетения.
А еще отдельное спасибо самому Нью-Йорку. Я считаю себя ньюйоркцем примерно наполовину. Большую часть детства я провела
