Хроники Птицелова - Марина Клейн
И вдруг звук смолк! Я словно очнулась. Сама того не заметив, я вышла из зарослей на огромную поляну, посреди которой лежали руины, потемневшие от времени и сырости.
Я обошла их кругом. Было похоже, что когда-то здесь высилось большое здание. Рядом во влажной траве, уже совсем незаметные, таились следы еще нескольких строений.
Карты говорили, что я добралась до цели. И я уже знала, что ждет меня там, внизу. Захотелось заплакать от бессилия и желания бросить все и побежать обратно, а потом вернуться к тебе! Если честно, я была готова сдаться и поступить именно так; но мне вспомнилось, как Принц Моа сказал, что обо мне хорошо отзывался сам Мейстер Экхарт. Вот уж кого я не могла подвести! Поэтому пришлось набраться храбрости.
Я взошла на развалины здания и с трудом откатила несколько камней. Почти сразу увидела тонкий металлический люк в полу, подцепила его пальцами и подняла. Вниз вела лестница.
Я спустилась по ней и оказалась в Темных Коридорах.
Помнишь, когда ты впервые угостил меня кофе, я рассказывала тебе о своих беспробудных блужданиях? Теперь я оказалась в них наяву, и это почти ничем не отличалось от моих многодневных снов. Разве что тьма была кромешная, ни зги не видно, я даже не могла разглядеть каменные плиты и начала лестниц. Что мне было делать? Я просто закрыла глаза и пошла вперед, сначала медленно, потом быстро, а потом побежала со всех ног! Я сама не верила в то, что происходит, но в голове у меня рисовались коридоры и лестницы, по которым я так долго блуждала, и я смело неслась по ним и ни разу не ошиблась; когда мысленно я видела лестницу и заносила ногу, она опускалась на первую ступеньку, когда лестница в уме заканчивалась, она заканчивалась и в реальности. Я не ошибалась с поворотами и не открыла глаз даже у злосчастной стены, с которой меня связывал самый страшный кошмар.
Здесь не было невидимого преследователя, он остался в снах, во всяком случае хотелось в это верить. Да и чувствовала я себя тут гораздо лучше, чем в Топких джунглях с назойливым жужжанием.
Я вытянула руки и ощупала стену. Вспомнила указание Валькирии и повернула налево. Меня ждала лестница, ведущая вниз, и я была даже рада, что закрыла глаза, хотя и в уме темнеющий проем выглядел жутко…
Лестница оказалась длинной. Спустившись, я сделала с десяток неверных шагов и остановилась. Сюда мне забредать еще не приходилось, я понятия не имела, что ждет меня дальше, но теперь догадаться было нетрудно. Передо мной находилась дверь. Невообразимо тяжелая, больше похожая на каменную стену, но все-таки дверь, – потому что это был правильный путь и потому что сбоку нашлась замочная скважина.
Я вытащила из кармана ключ, вставила его в замок, повернула семь раз и вытащила. Послышался тихий скрежет. Когда он смолк, я поняла, что могу идти дальше – преграда исчезла с пути.
Темнота чувствовалась кожей. Ощущение опасности выплыло мне навстречу и покрыло снаружи и изнутри вязкой холодной пленкой. Дыхание само собой участилось. По сознанию расползлась тьма, и я подумала, что не будет большой разницы, открою ли я глаза или оставлю их закрытыми. Готовясь встретить темноту взглядом, я подняла веки и не сдержала крика, который, впрочем, намертво застрял в горле.
Прямо передо мной из тьмы выступало белое лицо, испещренное черными линиями, выписывающими непонятные знаки. Его обрамляли гладкие светлые волосы, скользящие по оголенным плечам и теряющиеся где-то в перьях сложенных черных крыльев.
Я не без труда узнала твоего Ангела, но от этого мне не стало легче. Он смотрел на меня совсем не добро.
Не сводя с меня глаз, он расправил крылья и отступил назад, в темноту. Я последовала было за ним – надо же как-то добраться до цели! – однако что-то (быть может, мимолетная мысль – зачем он расправил крылья?) заставило меня сперва попробовать путь ногой. И я едва не провалилась в пустоту.
Часто-часто дыша от пережитого страха, я отшатнулась, оступилась и плюхнулась на каменный пол. Потом села на колени, подползла к самому провалу и протянула вперед руку – так далеко, как только могла, – но нащупала лишь воздух. Слабый ветерок веял откуда-то из недоступной дали, и я поняла, что до другой стороны мне не добраться.
– Помоги мне! – позвала я.
В ответ донесся едва слышный шорох крыльев. Твой Ангел ушел, оставив меня одну в темноте.
Я легла на пол, свернувшись калачиком, и расплакалась.
Как выразить словами, в чем была причина моего плача? Я испугалась твоего Ангела и того, что чуть не упала в пропасть; я впала в отчаяние, потому что мой путь прервали самым безжалостным образом. Я не могла пересечь провал, я даже не видела, где он заканчивается.
Но я ни минуты не сердилась на твоего Ангела. Он хотел оставить меня здесь, чтобы я не угрожала твоим стенам. Как можно злиться на это? Он был готов обречь на страдания целый мир – и все ради тебя одного. Мы не могли быть врагами, потому что любили тебя одинаково сильно, пусть и разной любовью.
Не знаю, сколько я пролежала в темноте. Мне показалось, что бесконечно долго – дни и недели. Начали грызть жажда и голод, но я и подумать не могла о возвращении. Ведь от меня так много зависело, нельзя было просто повернуть назад.
В конце концов, когда тьма уже настолько напитала мое тело, что я казалась себе ее неотъемлемой частью, я подумала: не один же в мире твой Ангел! Наверняка найдется и другой, который мне поможет. И я позвала, веря всей душой, что кто-нибудь да придет.
Прошло еще несколько часов, во время которых ангелы наверняка совещались, кому именно следует явиться на мой зов. Затем послышались знакомые звуки, призрачные и все-таки уловимые – мелодичная птичья трель…
Я закрыла глаза, прислушиваясь к словам, но через несколько минут они стихли. Зато совсем рядом со мной раздался голос, говоривший на человеческом языке.
– Пойдем, я тебя провожу, – сказал он.
Я поднялась и только тогда открыла глаза – осторожно, боясь, как бы меня снова не испугал суровый лик, изборожденный чернильными заклинаниями. Но этот ангел совсем не походил на твоего. У него были медные волосы и печальное сероватое лицо. Крыльев я у него не увидела, но из-под волос виднелись рыжие перья, сливающиеся с густыми медными прядями, так что он походил на птичьего бога или
