Блэйд Хок - Дар Крома
— Спасибо Мэйрхаун, — произнес Турах.
— Так я здесь именно для того, чтобы помогать, — улыбнулся туир. Меня вот странник заинтересовал. Так откуда ты и куда?
— Из Немедии в Ванахейм иду.
— Слыхал, слыхал про Немедию, большая страна, трудолюбивый народ. К сожалению, про ваниров того же сказать не могу.
Старец пригладил седую бороду. Голубые глаза старца встретились с взглядом желтых глаз Нинуса.
— Удовлетвори блажь старика, дай на твою ладонь гляну…
Нинусу очень не хотелось давать свою ладонь старому сморчку, но иного выхода не было.
Старик наклонился почти к самой ладони и тут же отпрянул, вцепившись в резной посох и, нервно сглотнул. Турах, нахмурившись лишь смотрел. Наконец старик протянул руку в сторону немедийца и что-то зашептал. Палач закричал от сильнейшей боли, казалось, тысячи жал скорпионов вонзились разом в его лицо. Немедийцу показалось, что его голову окутало просто жалящее облако боли, которое пронзает каждый дюйм его головы. Он почувствовал, как его охватывает гнев и ярость.
Рука сама собой выхватила топор и спустя миг, острое лезвие разрубило голову старику почти до самых губ. Два голубых глаза удивлено смотрели по обе стороны от лезвия топора. Со смачным хлюпаньем Нинус вырвал топор из раны, как раз вовремя, чтобы парировать удар меча Тураха.
Несколько минут оружие палача и киммерийца высекало искры, пока Турах не поскользнулся на разложенным им самим камнях, неловко взмахнув руками и упал. Сразу же сапог Нинуса оказался на запястье его правой руки. Лезвие топора размылось в мутную полосу и обрушилось на шею варвара. Кровь толчками стала покидать тело киммерийца.
Палач почувствовал свист сзади и кубарем перекатился по полу, но топор не выпустил. Свист издала рассекающая воздух рогатина, и кто знает, смогла бы металлическая пластина доспеха выдержать ее удар, проверять как-то не хотелось. Жена киммерийца остервенело пыталась пронзить этим охотничьим орудием палача. Выбрав момент, он ухватился рукой за древко и дернул, киммерийка потеряла равновесие и приземлилась прямо заботливо выставленное колено Нинуса. Женщина стояла, не в силах разогнуться от боли, следующий удар ногой опрокинул ее навзничь прямо в очаг, котелок с отваром покатился, расплескивая содержимое прямо на раскаленные камни костра. И тут же рогатина погрузилась в грудь киммерийке, пробила тело и глубоко ушла в слой пепла.
Возле груди палача мелькнуло лезвие скоблильного ножа в руках девушки-киммерийки, в одночасье лишившейся родителей. Шипя, как разъяренная кошка, она снова бросилась на Нинуса. Палач локтем засадив ей в грудь и шутя выбил нож из ладони. Ухватив киммерийку за горло, палач сжимал мощные пальцы, любуясь как вылазят из орбит глаза, текут слезы и судорожно хлопает рот, в поисках спасительного глотка воздуха. Осмотревшись по сторонам он нашел что искал. Ряд отпиленных рогов, судя по размерам и форме принадлежащих снежным козам, был забит в стену неподалеку от очага, видимо для того, чтобы сушить промокшие сапоги и одежду.
Одно движение мощной руки немедийца с висящим телом девушки и она повисла на стене, как приколотая бабочка в коллекции пуантенского барона, сотрясаясь от боли.
Тут же чья-то рука сомкнулась на сапоге, Нинус опустил глаза вниз. Трил, несмотря на свою слабость, успел доползти на палача и теперь пытался уронить его, рывком за ногу. Ухватив рукоять топора половчей, Нинус нанес мощный удар по голове безоружного варвара, вскрывая череп.
«Прав я был, не жилец он» краем сознания отметил мозг. Боль по-прежнему своими раскаленными шипами все еще терзала лицо Нинуса. И он без раздумий окунул лицо в бочку с водой, обтершись висящей тут же тряпицей. Стало немного легче.
Толстые стены и дверь не позволили выйти звукам схватки наружу. Немедиец осторожно приоткрыл дверь и выглянул наружу. Возле двери никого, но еще четыре человека где-то поблизости.
Не удержавшись, палач захватил ладонью комок снега и обтер им лицо. Боль постепенно стала отступать. Закрыв дверь назад, палач вытащил из тела киммерийки рогатину и быстро смотрел помещение, став владельцем еще одной. На стене висел охотничий лук, но им Нинус пренебрег. Не любил он такое оружие, откровенно говоря. Да и если киммерийцы вдруг разом полезут, на расстоянии в десять ярдов у него шансов будет очень мало.
Распахнулась входная дверь и, тут же Нинус сделал бросок. Бросок вышел отменный — рогатина пробила грудь северянина и отбросила уже мертвое тело от входа. Снаружи раздался крик ярости. И тут же заскочил другой сын Алги, но яркое солнце сыграло свою роль, пока он хлопал глазами, пытаясь разглядеть в полутьме врага, неизвестно откуда прилетевшая рогатина вонзилась ему в живот. Последнее что почувствовал молодой варвар, как лезвие широкого наконечника проворачивается в ране.
От этого увлекательного занятия, наматывания внутренностей на клинок, палача отвлек выпад мечом. Но долго мальчишка-киммериец не выдержал, сначала на излете ему немедиец отрубил руку, а когда тот схватился за обрубок, зажимая рану, нанес удар по спине, перерубая позвоночник.
Нинус предусмотрительно прищурил глаза и выскочил наружу, оставался только один северянин, младший сын Тураха. Слепящий снег ослепил его, но лишь на мгновение. Напротив палача стоял мальчишка лет четырнадцати, сжимая тяжелый кинжал. Он едва сдерживал ярость и боль. Наверняка уже сообразил, что к чему, если чужак выходит из его дома с окровавленным топором. Глаза мальчишки излучали ненависть. Ну конечно, по меркам киммерийцев это одно из самых тяжких преступлений. Вместе разделить еду и кров и тут же убить хозяев…
Сжав рукоять кинжала так, что костяшки побелели, он кинулся в атаку. Конечно, он понимал, что справиться с отнюдь немаленьким немедийцем у него вряд ли получиться, конечно, знал что это, скорее всего его последние шаги. Но с каким-то диким упрямством все равно пошел в атаку.
Рука метнулась к животу, метя ударить между пластин доспеха. Хотя под ними все равно еще кольчужная сетка и толстая подкладка. Палач, без труда перехватил запястье и сжимал его до тех пор, пока оно не хрустнуло переломанными костями. Кровь потекла из прокушенной губы мальчишки-варвара, но крик он сдержал. Кинжал выпал из его руки и, переворачиваясь в воздухе, утонул в глубоком снегу. Через секунду длинный восьмидюймовый шип на обухе топора вонзился киммерийцу в глаз. Оттолкнув тело, палач обеими руками зачерпнул снега и опять вытер лицо колючим снегом..
«Проклятый ублюдок, туир! Наверно все-таки заподозрил что-то неладное. Потому и начал чары наводить, скотина. Может его предупредил кто-то? Или старый пень увидел, что меня ждет на Бен Морге успех?»
