Некромант: Время камней - Михаил Ежов
— Да, Ваше Величество, — отозвался Нармин.
— Очень хорошо. Так вот, Магоро нужно устранить, причём у казантарцев не должно быть повода обвинить в его смерти нас.
— Станут ли они поднимать шум из-за агента? — с сомнением спросил Нармин.
— Очевидно, Магоро имеет высокий статус при дворе Ламагрона. Его нельзя просто убить. Нужно, чтобы всё выглядело как несчастный случай или сведение старых счётов с кем-то из местных. Понимаешь?
— Да, Ваше Величество, — Нармин кивнул. — Никто не должен заподозрить Урдисабан. Мы не дадим Казантару повод для войны.
— Ты всё схватываешь на лету! — улыбнулся одними губами Камаэль. — Не зря я решил привлечь к этому заданию тебя.
— Что я должен делать, Ваше Величество? — спросил Нармин, уже зная ответ.
— Насколько мне известно, в Нордоре ты изучал искусство тайных убийц. Хорошо ли ты его освоил?
— Лишь самые азы, Ваше Величество. У меня было много работы при посольстве.
— Да-да, — император понимающе покачал головой. — Я слышал, что барон Мартинбейр переложил на тебя бо́льшую часть своих обязанностей. И не только государственных.
Нармин ничем не выдал своей реакции на слова Камаэля, но внутри у него всё заклокотало: не намекает ли повелитель на его непозволительную связь с женой своего сюзерена? Если да, то зачем?
— И всё же полагаю, — продолжал император, — кое-чему ты научился.
Он выжидающе уставился на Нармина, и тот был вынужден кивнуть.
— Полгода усиленных тренировок в корпусе ассасинов не могли пройти даром, — сказал Камаэль. — И сейчас не время скромничать. Ты сам видишь, что судьба подготовила тебя к предстоящему заданию. Итак, я спрашиваю: ты готов убить Магоро?
— Да, Ваше Величество, — отозвался Нармин, стараясь ничем не выдать, насколько ему не нравится поручение императора.
— Замечательно! Я не сомневался, что ты так скажешь, — Камаэль ласково улыбнулся. — Отправляться нужно завтра. У тебя мало времени на сборы, так что люди Ормака начнут немедленно инструктировать тебя. Отправляйся в покои для гостей, а я распоряжусь, чтобы к тебе пришли.
Нармин поднялся с кресла в смятении. Меньше всего он ожидал, идя к императору, что тот отправит его в Казантар убить какого-то шпиона. Неужели у него не было других, более подходящих кандидатур⁈ Армаок не верил в это, но ничего не мог возразить.
— Служу империи! — проговорил он, прежде чем с поклоном удалиться.
Император Камаэль проводил его взглядом. Оставшись в одиночестве, он встал и подошёл к окну. За решёткой виднелся Тальбон, спускавшийся к морю. Его кровли казались ступеньками, ведущими к тому, что повелитель Урдисабана так ненавидел — водам, поглотившим его первую жену и дочь. Боль, уже забытая и похороненная, вдруг всплыла в его душе и захлестнула с головой. Камаэль не мог сдержать катившихся из глаз слёз, его сотрясали рыдания. Он тяжело опёрся о широкий подоконник и дал волю чувствам. Если бы кто-нибудь зашёл в этот момент в комнату, он с удивлением понял бы, что император очень стар и несчастен — так, как может быть несчастен только тот, кто прожил долгую и бурную жизнь.
Глава 82
Нармин остановил коня на холме, у подножия которого рос дремучий лес, простиравшийся на многие сотни миль вокруг. Ему понадобилось две недели, чтобы добраться сюда от границы Казантара с Урдисабаном, и вот, наконец, вожделенная цель стала видна: белая башня причудливой архитектуры возвышалась над верхушками деревьев, словно гигантский жезл из слоновой кости, воткнутый в землю.
— Это она, сир? — обратился к Нармину капитан гвардейцев, отряд которых сопровождал Армаока.
Солдаты были переодеты обычными путниками, при себе они не имели ничего, что могло бы выдать их отношение к Урдисабану. Все вещи были куплены в Казантаре, включая лошадей и оружие.
— Думаю, да, — ответил Нармин без энтузиазма.
Он не испытывал ни малейшего желания отправляться к этой башне. Предчувствие говорило ему, что Магоро, так долго водивший за нос шпионов империи, должен был предусмотреть возможность появления незваных гостей и принять соответствующие меры. Нармин с тоской посмотрел на юг, где остался родной Урдисабан, и тяжело вздохнул.
— До башни ехать не меньше суток, — прикинул вслух капитан.
Он смотрел вдаль, прищурившись, и лениво пожёвывал травинку. Казалось, ему совершенно всё равно, где сложить голову. Нармин почти испытал к нему зависть.
— Тогда лучше отдохнём, — сказал он, спешиваясь. — Через пару часов начнёт темнеть.
— Отправимся завтра утром, сир? — поинтересовался капитан.
— Да. Подъедем так близко, как сможем, переночуем, а там посмотрим, как быть, — ответил Нармин, беря коня под уздцы. — Не хочу появляться рядом с башней среди бела дня.
Гвардеец кивнул и сделал знак своим подчинённым. Они слезли с лошадей и повели их к подножию холма. Там отряд устроился на привал. Костёр не разводили. Нармин решил, что с такого расстояния дым уже могут заметить в башне, так что пришлось довольствоваться солониной, хлебом и сыром. Поужинав, люди выставили часовых и устроились на отдых.
Нармин заснул довольно быстро: сказалось нервное напряжение последних дней пути. Организм словно чувствовал, что ему скоро понадобятся силы для решительного броска.
Армаоку снились сумбурные сны, малосвязанные и быстро сменявшие друг друга. Но запомнился Нармину только один, в котором он видел Пирасиону. Высокая и статная, с точёным лицом и надменным нравом, она сразу свела его с ума. Они не могли выносить друг друга дольше, чем требовалось для краткого мига страстного соития — всё остальное было сплошным кошмаром. Но Нармин не отказался бы от него ни за какие сокровища мира — до последнего времени, когда произошло то, что заставило его вернуться в Урдисабан.
Влечение к супруге своего начальника, барона Мартинбейра, оказалось пагубным для него. Он до сих пор не мог понять, как Пирасионе удалось убедить его пойти на преступление, воспоминание о котором не давало ему покоя ни днём, ни ночью. И, тем не менее, Нармин не остался в Карсдейле, так как не мог заставить себя оторваться от этой женщины, казавшейся воплощением истинного совершенства — во всём, что не касалось её жестокой и коварной души. Их встречи продолжались, хотя случались всё реже — Армаок начал понимать, что Пирасиона использовала его, чтобы стать свободной. Её муж, барон Мартинбейр, после тяжёлой болезни, вынудившей его оставить пост посла в Карсдейле и вернуться на родину, наконец, скончался несколько
