Зимопись. Книга первая. Как я был девочкой - Петр Ингвин
Его взгляд вернулся к начатой карте, рука принялась рисовать дальше:
– Вверх от причала – Западный лес, ныне вотчина Евпраксии. Влево, вплоть до реки – земли Варфоломеи. Вправо – Конные пастбища, где начальствует Евстигнея. Еще правее Восточная граница, и река завершает изгиб, уходя в неизвестность.
– Где здесь школа и крепость?
– Школа с Грибными рощами прямо над Западным лесом.
Малик, обретающийся у Кудеяра Лесного, именно там, в лесах Евпраксии. Недалеко. Если по карте. Впрочем, по глобусу рулеткой и до Австралии недалеко. К тому же, замечание Варвары, что Кудеяром занялись царберы, напрягало.
– Крепость далеко отсюда? – задался я новым вопросом.
– Не очень. Вправо от школы через земли Пятнадцати холмов, или сверху через Алую рощу цариссы Натальи.
Вспомнилось, что Глафира звалась Натальиной.
– Почему алая? – я постарался отрешиться от страшных картинок. – Деревья особые?
Дядя Люсик покачал головой из стороны в сторону:
– Когда-то отгрохотала великая битва. Цвет крови.
И здесь кровь. Везде. Кровожадный мир с людоедскими законами. Ох, доберусь…
– Сколько всего башен в стране?
– Двадцать четыре, – четко ответил дядя Люсик. – Бывает, некоторые простаивают пустыми, но недолго. Система не терпит пустоты.
Теперь я мог хотя бы примерно представить конечные размеры карты, которую мы начали составлять.
За окном неизмеримо выросли шум и гвалт. Высокие гости выходили к столам. Дарья громко обсуждала что-то с Аркадией совсем недалеко от нашей встречи тайных земных засланцев.
– Дарья – она кто? Почему так много знает о нашей Земле?
В ответ – пожатие плеч и задумчивое предположение:
– Просто рачительная хозяйка, которая не упустит своего. Стараюсь пересекаться как можно реже. Цариссу Дарью моя работа устраивает, большего мне не надо. Для нее моя персона – удачная шестеренка в слаженном механизме. Не усложняй простого, не множь сущности – правило, которого никто не отменял. Применяй, и будет тебе счастье.
Я долго формулировал следующий вопрос. Вряд ли получу ответ, но почему не попробовать.
– Этот мир – наше прошлое, наше будущее или нечто другое?
– Честно – не знаю.
– Уважаемые гости и хозяева, просим к столам! – донеслось снаружи.
– Мы еще увидимся? – спросил я, вставая.
– Обязательно, – сказал дядя Люсик. – Теперь обязательно. У нас одна цель. Вернуться домой. Всем вместе. Разве не так?
– Нас скоро увезут…
– Я найду способ сделать, чтобы либо мы к вам, либо вы к нам, – подмигнул дядя Люсик, вдруг помолодевший лет на десять.
Его усталость прошла как сон.
Глава 2
Вымотанные за день, мы с Зариной просто легли по своим постелям и через минуту спали без задних ног. Иногда будил шум – затянувшаяся гулянка утихомирилась лишь к утру, когда с набитыми пузами все окончательно расползлись по кроватям.
Утро выдалось хмурым, от погоды до настроения. Покрапывающий дождик навевал грустные мысли. Особенно терзала скорая разлука с Солнышком. Увидимся ли? Также не веселили четыре тела, завернутые в саваны и подготовленные к церемониальной отправке на кладбище в двух телегах. Глафира застыла в посмертном единении с Фомой, Карине составила компанию отлично справившаяся с последней ролью преемница Верховной царицы. Не зря ее выбрали в преемницы. Никто не мог сравниться с ней ни в боевом искусстве, ни, особенно, в политике. В умении чувствовать момент и говорить нужные слова. В гипертрофированной интуиции, чувствовавшей угрозу там, где ею даже не пахло – пока. Это и подвело. Устранение едва возможной в далеком будущем проблемы оказалось опаснее самой проблемы.
Зарина, переговорившая с матерью, показалась мне странно радостной. Глазки сияли новогодними огнями, переливаясь от тихого удовольствия к полному восторгу, который, казалось, едва сдерживался.
– Что случилось? – как можно равнодушнее осведомился я.
У меня-то скребли кошки. Хорошо так скребли, а наскребясь вдоволь – скопом гадили.
Мы выходили с завтрака, который нам организовали прямо на улице – никто не удосужился ночью разнести столы обратно по помещениям. Кухонная команда едва успела собрать посуду, помыть и предложить что-то на завтрак. Ладно, хоть помыли, в моем мире на древних пирах тарелки вылизывали дворовые псы, после чего в них снова подавали гостям.
Впрочем, необычность радовала. Для школы сегодня все было необычно. Никаких занятий, ничего будничного и рутинного. Ученицы отдыхали. На поле разбирали шатры, гости грузились – все сразу. В глаза отовсюду летела пыль, в нос – запахи пота, еды и ее последствий. Гомон стоял невероятный, треск дерева и хлопанье ткани шатров сливались с ржанием коней и одновременным разговором всех со всеми. Так казалось со стороны. Я внес свою лепту:
– Что сказала мама?
– Я еду с вами! – выпалила Зарина, едва не порвав рот улыбкой.
Кошки на душе пришибленно затаились.
– В крепость?
– Какая разница!
– Почему?
Мой вопрос поставил Зарину в тупик.
– Ты не рад…да? – Вмиг потускневшие глаза быстро пробежались насчет лишних ушей.
Словно по закону сообщающихся сосудов мое настроение резко взлетело.
– Это здорово! Но почему? Твоя учеба только началась… – произносил я, пинками изгоняя всю кошачью свору к Кузькиной матери.
За разговором к нам, вставшим посреди поля, где вокруг носились, таскали, галдели и толкались, присоединилась третья «сестренка».
– Ты уже слышалла? – запнувшись на окончании, Тома метнула обеспокоенный взор на Зарину.
Та равнодушно разглядывала носки своих сапожек. Актриса, мать ее Варфоломея.
– Что я должна была слышать? – спросил я как можно отстраненнее.
Как бы подтвердил для Томы, что Зарина не знает. А Зарина, наоборот, утвердилась в мнении, что Тома в курсе, кто я. Раньше только предполагала, теперь узнала наверняка. Во, попал. Открыть Томе правду? Брр. Представить страшно. Что она подумает о нас с Зариной?
– Новость, что мы едем вместе. – Тома кивнула Зарине.
– Мама решила забрать меня из школы, – объяснила, наконец, новоявленная сестрица. – Сказала, что я осталась единственной наследницей, если не считать вас, удочеренных ангелов, которых надо вести в крепость. Судьба ангелов, как она выразилась, еще не ясна, а за домом нужно присматривать. Теперь я буду учиться на дому, вот!
Зарина радостно закружилась от избытка чувств. Раскинутые руки едва не снесли проходившую мимо монашку. Та ойкнула, пошатнулась, полы плаща распахнулись…
Не знаю, чего я ожидал, но не того, что увидел. Под плащом блеснула на солнце тонко вязаная стальная кольчуга. В бронзовом-то веке. А видимый кусочек меча очень уж напомнил самурайскую катану. Вообще ни в какие
