Пепел и перо - Рэйчел Кейн
– Очень горячая, – сказал он и тут же отпрыгнул на метр, когда от стены вдруг раздался отчетливый, резкий треск, и по ней сверху донизу пробежала трещина. Все здание мастерской содрогнулось, и на безумный момент Джесс подумал, а не свалится ли им на головы крыша… однако ничего такого не произошло. Светящаяся точка в середине стены начала тускнеть. Под ней, понял Джесс, была черная выжженная отметина, точно в том месте, куда Джесс целился, и стена треснула пополам точно в том месте.
– ¡Joder! [8] – Дарио подбежал, замерев у стены и вытянув руку, чтобы почувствовать исходящее от трещины тепло, точно как Санти. – И это самая маленькая мощность?
– Да, – сказал Джесс и проверил настройки в третий раз. – Самая маленькая. – Он посмотрел на Томаса, на лице которого не было никакого выражения вообще. И точно не было триумфа. – А что случится, если настроить помощнее?
– Полагаю, что угодно разрушится без труда, – сказал Томас. – Помните стену в Филадельфии?
«Сложно забыть».
– Да.
– Эта штука прожгла бы ее за секунды даже на половине своей мощности. Она куда сильнее. И, как вы могли заметить, я поставил защиту от жара.
– Я заметил, – сказал Джесс. Оправа теперь снова стала прохладной, не оставив после себя ни следа от тепла.
– Сделай так еще раз, – сказал Санти. – Настрой помощнее.
– Нет. Одна проверка, капитан. Мы договаривались. – Томас выглядел непреклонным. И немного обеспокоенным.
Вместо ответа Санти подошел к дальнему концу зала, взял пустой деревянный ящик и поставил на рабочий стол на козлах.
– Это подойдет, – сказал Санти. – Стреляй.
В ответ Джесс протянул ему оружие. Санти вернулся и взял его, пока Томас молча качал головой, однако больше не возражал, когда Санти установил мощность побольше. Почти, как заметил Джесс, на половину от максимально возможной.
– Никколо, – сказал Вульф. – Я не думаю, что…
– Оружие является моим делом. Не твоим. – Санти положил приклад на плечо, вздохнул и выстрелил.
Ящик… Он не совсем расплавился. Он… растворился в облако черного пепла. Единственным звуком, который все услышали, было зловещее шипение, точно выпущенное облачко пара, а когда Джесс подошел поближе, чтобы посмотреть, то увидел жидкий металл, который поблескивал и покрывал крышку толстенного деревянного стола. «Гвозди», – понял Джесс. Гвозди ящика расплавились.
От стола, в том месте, где к нему прикоснулся расплавленный металл, начал подниматься дым, и Джесс схватил кожаный фартук, накинув его на столешницу. На толстой материи появилось обугленное пятно, однако фартук насквозь не прожгло. Когда Джесс осторожно его откинул снова, то увидел, что металл остыл заостренными пятнами.
– Dios santo [9], – прошептал Дарио. Голос его теперь звучал встревоженно.
– Это приспособление, которое использовал Архимед, чтобы сжигать римские корабли в море, – сказала Халила. – Только наша версия мощнее и помещается в одну руку. Архимед называл такое оружие Кузницей богов.
– Римское название для нее, скорее всего, менее привлекательно, – заметила Глен. – Представьте, во что превратится человеческое тело.
Джесс представил, причем слишком уж живо, и внутри у него все перевернулось. Он снова перевел глаза на капитана Санти. Высокий итальянец стоял все там же, глядя на результат разрушений с холодной расчетливостью в глазах. Оружие в его руках больше не казалось таким уж красивым.
– Дьявольщина, – сказал он. – Но дьявольщина, вышедшая из ада и оказавшаяся теперь в наших руках. И теперь назад пути нет. – Он передал оружие обратно Томасу, который взял его с равноценной серьезностью. – Ты можешь его спрятать? Чтобы Брайтвеллы его точно не нашли? – Он молниеносно покосился на Джесса. – Другие Брайтвеллы.
– Да, – сказал Томас. – Фрауке будет его для меня сторожить.
– А ты можешь сделать еще такие?
– Такие же не могу, – ответил Томас. – По крайней мере без новых драгоценных камней. Но поменьше и с зеркалами – вполне.
– Тогда сделай. Нам всем может пригодиться подобное оружие. – Санти прямо сейчас не был их другом, он был командиром библиотечной армии; это было отчетливо видно по тому, как он стоит и как смотрит на окружающих. – Чтобы никто не упоминал об этом ни слова. Никому, ни под каким предлогом. Все ясно?
Один за другим все кивнули.
Вульф сказал:
– Завтра мы продемонстрируем Каллуму Брайтвеллу печатный станок.
– А потом? – спросил Томас. – Что случится потом?
Никто ему не ответил, однако у Джесса были свои догадки.
И утром, после того как изобретенное Томасом чудо продемонстрировали Каллуму Брайтвеллу, когда Джесс увидел, как его отец с братом обменялись взглядами, он сразу понял, что прав.
Брайтвеллам они теперь были нужны все меньше и меньше. А значит, пришло время сделать все, чтобы, как говорил в Филадельфии Дарио, игрой на шахматной доске руководили Джесс и его друзья.
А для этого, как понимал Джесс, придется многим пожертвовать.
Он дождался самого позднего, самого темного ночного часа и выскользнул из своей комнаты, отправившись по длинному коридору. Сначала заглянул в комнату Брендана, но она оказалась пуста, и даже кровать брата была аккуратно заправлена.
Брендана же в компании Аниты Джесс в итоге отыскал там, где, вероятно, ему и следовало их искать… за игрой в шахматы в библиотеке, в которой Джесс в прошлый раз застал за чтением Морган. Джесс тут же снова представил Морган, сидящую в кресле и залитую лунным светом, и ему жутко захотелось отправиться к ней, проводить свое время с ней и избегать этого момента как можно дольше.
Однако он все-таки молча вошел в библиотеку, сел и пододвинул поближе еще один стул.
Брендан с Анитой еще несколько мгновений молча играли. Анита взяла две пешки. Брендан взял ладью. А затем Анита замерла, внимательно уставившись на шахматную доску, и вздохнула. Сбила своего короля.
– Уже в третий раз, – сказала она. – Я не понимаю, как ты меня отвлекаешь. Я очень хорошо играю в шахматы.
– А я лучше, – сказал Брендан. – Но Джесс? Еще лучше. Кто-нибудь тебя нынче обыгрывает, братишка?
– Есть кое-кто, – сказал Джесс. – Халила, например. И Дарио иногда. – Он покосился на Аниту, а затем снова перевел взгляд на Брендана. Молча спросил: «Мы будем делать это у нее на глазах?» Брендан кивнул, едва-едва заметно.
Джесс тогда повернулся к девушке и сказал:
– Я думал, ты уехала.
– Тебе ли не знать, – ответила она. – Ты же понимаешь правила игры. Ты был в ней рожден, пусть и сожалеешь об этом.
– Анита говорила, ты напоминаешь ей о ее брате, – сказал Брендан. – Иронично, потому я, очевидно, не напоминаю. И если тебе интересно, что думаю я, то я считаю, тебе до сих пор надо бы набрать немного веса, знаешь
