Александр Ломм - Ночной Орел
— Ничего. Мы заставим этого чеха развязать язык. Только бы его отсюда благополучно увезти. У меня, герр профессор, такой план. Мы с пленниками уйдём через тайный ход. Открыто выезжать опасно. Ликвидацию виллы поручим командиру нашей СС Шмидту.
Коринг подумал и согласился:
— Пожалуй, это самое правильное решение… А теперь, герр профессор, у меня ещё небольшое дельце. Мой друг Курт Штильберг приглашает нас обоих на прощальный ужин. Он тоже уезжает с семьёй на запад. Помните, мы с вами были у него однажды. У него очаровательная супруга. Кстати, я забыл вам прошлый раз сказать что она бывшая жена доктора Коринты.
— Вот как! Это интересно! Когда же ужин?
— Сегодня, герр профессор.
— Ну что ж, я не прочь в последний раз провести в Праге весёлый вечер.
18
У Штильбергов всё было готово к отъезду: чемоданы упакованы, служанка Ружена рассчитана, ценная мебель отправлена багажом. В гостиной был накрыт простой стол, сервированный без серебра и хрусталя, но зато с обилием вин, ликёров и богатых закусок. Приглашены на вечер были только самые близкие друзья семьи, подавала сама, хозяйка, очаровательная фрау Марта.
Вначале настроение у гостей было мрачное: полупустая квартира навевала мысли о собственной неустроенности, болтливость взбудораженного предстоящим отъездом хозяина раздражала, броская красота хозяйки вызывала тоску. Общий страх толкал на откровенность.
— Мы все завидуем тебе, Курт! — сказал другу Коринг. — Завидуем, что у тебя такая прелестная жена, завидуем, что ты вовремя уезжаешь из этой западни!
— Отсюда надо всем уезжать, Гельмут. Мне достоверно известно, что в Прагу нагрянут проклятые большевики. Хотя я и не военный, но, честно говоря, мне не хочется встречаться с русскими фанатиками. Уж лучше иметь дело с культурными американцами. А вы что, неужели так до конца и проторчите здесь, в своей лаборатории?
— Нет, Курт, мы тоже скоро снимемся. Бывший муж твоей жены слишком ценное сокровище, чтобы оставлять его большевикам.
— И куда же вы с ним собираетесь?
— Это секрет, Курт, большой секрет!
— Ну, пусть секрет! Только смотри, Гельмут, не теряй времени! За твою голову я не дам и пфеннига, если ты попадёшься в лапы к большевикам!
— Смотри за своей головой, Курт! Ты ведь немало нажился на чужом капитале!
— Ну, ладно, Гельмут, не сердись. Мы все в какой-то мере замешаны в этой большой игре. Давай выпьем за фюрера!
Коринг поднялся с бокалом вина и гаркнул:
— За фюрера, господа!
Марта ни минуты не сидела на месте: то подливала в рюмки вина, то бегала на кухню за новыми блюдами, то переходила от гостя к гостю, весело болтая. Непринуждённое веселье продолжалось до одиннадцати часов.
Ровно в одиннадцать в передней резко прозвенел звонок.
- Кто-нибудь из опоздавших, Курт? — спросил Коринг.
— Не знаю… Нет, кажется, я никого больше не приглашал.
Марта тем временем выбежала в переднюю. Гости продолжали шуметь. Вдруг дверь в гостинную распахнулась, и перед ошеломлёнными гостями появилось четверо гестаповцев в чёрных мундирах с пистолетами в руках. Впереди был коренастый, широкоплечий человек в форме оберштурмбаннфюрера.
— Руки вверх, господа! — приказал оберштурмбаннфюрер.
— Это какое-то недоразумение? — крикнул Коринг.
— Молчать! — рявкнул на него коренастый и поднял пистолет. Коринг тотчас же присмирел. Он знал, что в таких случаях не принято много разговаривать.
Прибывшие гестаповцы мигом разоружили гостей и хозяина, скрутили им за спиной руки и стали выводить из квартиры. Во дворе по двое усаживали в машины. Когда умчалась последняя машина с Корингом и Гляйвицем, на улицу вышла Марта. В одной руке она держала небольшой чемодан, другой тащила за собой заспанную и капризно хныкавшую Индру.
— Мне холодно, мамочка! Я хочу спать! Куда ты меня тащишь? — спрашивала девочка, едва поспевая за матерью.
— Тише, Индра, тише! Всё будет хорошо! Только идём поскорее! — отвечала Марта, задыхаясь от быстрой ходьбы.
Наконец она дотащила дочку до переулка и свернула за угол. Здесь стояла уже знакомая ей старенькая «Прага» с кузовом-будкой. Из машины выскочила Ивета и бросилась навстречу прибывшим.
— Ну как там, Марта? — спросила она взволнованно.
— Всё хорошо. Забрали всех без единого выстрела.
Старая «Прага» затарахтела, выпустила целый столб дыма и покатила по тёмным и пустынным улицам города в Кнежевесь.
19
В машине арестованным завязали глаза. Гляйвиц и Коринг, сдавленные с двух сторон, сидели между двумя здоровенными гестаповцами и молчали. Ни тот, ни другой не испытывали особого страха. Они были уверены, что начальство разберётся, поймёт ошибку и отпустит их, принеся им извинения.
Машина шла долго. Из этого Коринг заключил, что везут их не в главное управление гестапо. Но куда, куда? Гестаповец терялся в догадках.
Но вот машина остановилась и трижды просигналила. Скрипнули ворота, и машина вошла во двор. Арестованных вывели и втолкнули в тёмный чулан без единого окошка. Здесь им развязали глаза. Руки оставили связанными. Нашарив ногами скамейку, арестованные сели на неё и замерли в неудобных позах. Говорить боялись, начиная смутно догадываться, к кому попали.
Через час дверь чулана открылась и показался рыжебородый детина с автоматом на шее и с огарком горящей свечи в руке.
А ну, выходи! — крикнул он арестованным по-чешски, и те поняли, наконец, что попали в руки подпольщиков.
Понурив головы, Коринг и Гляйвиц вышли из чулана и пошли под дулом автомата по узкому проходу, а потом вверх по лестнице. Вскоре они очутились в комнате, загромождённой старинной мебелью из красного дерева. За столом сидели двое мужчин в штатском. В одном из них, смуглолицем, с живыми цыганскими глазами, Гляйвиц узнал своего недавнего конвоира — гестаповца.
Рыжебородый весело доложил сидевшим за столом:
— По вашему приказу, товарищи командиры, арестованные доставлены!
— Спасибо. Развяжите им руки и оставайтесь здесь! — приказал смуглый.
— Есть развязать руки, — прогудел Влах и, отбросив автомат за спину, освободил арестованных от пут.
— Садитесь, господа! — сказал Горалек и указал на два стула, стоявшие посреди комнаты.
Коринг и Гляйвиц сели.
И тогда заговорил второй из сидевших у стола. Заговорил по немецки, совершенно отчётливо и правильно, но с тем акцентом, по которому легко определить русского. Он сказал:
— Профессор Гляйвиц и штурмбаннфюрер Коринг, вы арестованы пражским подпольным центром по борьбе с гитлеровской оккупацией и находитесь в руках одного из отрядов этого центра. Впоследствии вы будете переданы судебным органам, которые разберутся со всей вашей преступной деятельности и воздадут вам за неё по полному счёту. А пока что вы имеете возможность смягчить свою участь откровенностью и правдивостью. Ваше прошлое нас не интересует. Им займутся другие. Нас интересует секретная лаборатория «HV», руководителями которой вы являлись до сегодняшнего вечера. Итак, вы будете отвечать на наши вопросы?