Черный пепел на снегу - Яна Анатольевна Спасибко
– А с конём что? – трактирщик жадно посмотрел в сторону жеребца, уже прикидывая, сколько такая животинка будет стоить.
– Коня я хану подарю. На племя, – твёрдо заявил кочевник.
До сих пор Ингве слушал собеседников, закипая от ярости и усилием воли сдерживая себя от необдуманных поступков. Но последнее предложение показалось ему настолько кощунственным, что норд почувствовал, как кровь закипает у него в венах.
Жеребец развернулся и одним мощным ударом задних ног выбил дверь стойла. Собеседники, напуганные шумом, вмиг замолчали и удивлённо посмотрели на отлетевшую с грохотом дверь, затем на коня.
Кочевники, нужно отдать им должное, хорошо знали лошадей и их повадки и только поэтому не растерялись. Один из них встал в дверях, загородив собой единственный выход, второй собрался ловить взбесившееся животное. Только вот убегать Ингве не собирался. Он ударом широкой груди сбил с ног трактирщика и, кажется, даже потоптался по нему. Раненый человек издал почти звериный вой и попытался откатиться, но сделать это под мелькающими над ним копытами было не так-то просто.
Это поубавило пыл кочевников, и пока один из них мучительно размышлял, остаться ему в дверях или бежать в сторону, второй схватил с крюка на стене верёвку, заботливо подготовленную конюхом как раз для таких случаев. Наспех завязанная петля просвистела в воздухе, но так и не достигла своей цели. Ингве, понимая, что его сейчас будут теснить обратно в стойло, пригнул голову и, одним прыжком развернувшись, лягнул своего противника в грудь, сбивая его с ног и ломая рёбра.
Остальные лошади, перепуганные шумом и запахом пролившейся крови, заволновались, заржали, забили копытами. На шум прибежал сначала конюх, который спал здесь же, в пристроенной к конюшне комнатке, а за ним – и постояльцы, и просто случайные прохожие.
Конюх попытался успокоить жеребца, заранее понимая бесполезность своей затеи. Ингве же, войдя в раж, уже бил всех без разбора, не заботясь о том, чтобы не покалечить случайных свидетелей.
Однако краем сознания он понимал, что чем больше собирается людей вокруг, тем сложнее ему будет бежать. Без Забавы он уйти тоже не мог и молил богов, чтобы у девки хватило ума выглянуть на шум.
Он, чтобы выиграть время и добавить переполоха, вышиб двери ещё одного стойла, а за ним – ещё двух. Перепуганные лошади в панике заметались по конюшне, сея смуту и хаос вокруг себя. Никто уже не стремился к тому, чтобы преградить к ним путь. Единственной задачей людей стало – не попасть под копыта обезумевших животных.
В суматохе боя Ингве не сразу увидел Забаву. Она стояла в своих рваных, «просящих есть» сапогах на босу ногу, зябко кутаясь в тулуп, накинутый прямо на испо́днее. Простоволосая и перепуганная. Вещей при ней тоже не было.
Ингве, понимая, что им никто не даст время на сборы, пронзительно заржал и кинулся в её сторону, отбрасывая грудью, как фишки тех, кто не успел уйти с его пути. Забава, видя приближающегося к ней жеребца, сбросила с себя оцепенение и, стоило ему на мгновение остановиться подле неё, ухватилась обеими руками за густую гриву, на ходу запрыгивая ему на спину.
Они летели по ночному городищу, словно за ними гнались бесы, девушка изо всех сил старалась не свалиться с покатой спины жеребца, постоянно соскальзывая и подтягиваясь ближе к его шее. Они вихрем пронеслись мимо ошалевших стражников на воротах, но никто и не подумал их остановить. Слишком сильно люди заняты были отловом разбежавшихся лошадей.
Но далеко они уйти всё равно не смогли.
В сгущающихся сумерках Забава увидела перед собой кольцо дрожащего воздуха, который расходился от центра тропы, словно круги на воде. Ингве не столько увидел ворожбу, сколько почувствовал её. Он резко затормозил, практически садясь на задние ноги и стараясь голову держать выше, чтобы сидящая у него на спине девушка не свалилась ему прямо под ноги. Но было поздно.
Уже утром, кочевники, не смирившиеся с потерей жеребца и девки, найдут лишь их резко обрывающиеся следы.
Ингве чувствовал, как чужая, незнакомая ему ворожба сотнями электрических разрядов проходит против роста шерсти, заставляя подниматься волоски и стягивая кожу.
Они вылетели на совершенно круглую поляну, за пределами которой внешнего мира словно и не существовало – настолько граница между ней и остальным лесом бросалась в глаза. Вроде бы и колышутся деревья, но настолько размыты их очертания, подернутые частой мелкой рябью, что казались нереальными.
Практически по центру странной поляны на высоком пне сидел сухонький старичок с торчащей клинышком бородкой и с интересом наблюдал за беглецами. Выражение лица у него было такое, словно именно их он и ждал.
– Здравствуй, красна девица, – наконец нарушил он молчание, слегка поклонившись Забаве. – И ты здравствуй, могучий воин. Я уж думал, что заплутали вы, искать придётся.
– И тебе не хворать, – Забава, сама удивляясь своему спокойствию, легонько поклонилась в седле, зябко кутаясь в полушубок, чувствуя, как промозглый весенний ветер задувает за ворот, заставляя девушку дрожать от холода.
– Раньше мне таких вопросов не задавали, – он как-то горько усмехнулся. – Все, от мала до велика знали, кто я, и без гостинца не приходили. Леший я.
– И зачем же ты искал нас? – Забава почувствовала, как начинает раздражаться и натянула на себя поводья, заставляя Ингве сделать шаг назад.
– Ты мне это брось! – Леший пригрозил девушке узловатым пальцем. – С поляны все равно не уйдёшь, покуда не отпущу. А искал я вас, покуда встретить попросили сердечно. Друзья вас ищут, могут помочь вам и нуждаются в вашей помощи.
– Нет у меня в этом краю друзей, – кутающаяся в тулуп и злящаяся на болтливого старика Забава отчего-то стала похожа на нахохлившегося на обледенелой ветке воробья, чем ещё сильнее повеселила своего собеседника.
– У тебя, может, и нет, – хитро прищурился Леший, – а у могучего воина – есть.
Ингве навострил уши. До сих пор ему было, мягко говоря, не до проблем Богданки и Къелла, но теперь, когда намечался конец его пути в лошадиной шкуре, он заинтересованно косил на Лешего фиолетовым глазом.
– Ну так что, примите мою помощь?
– А если нет? – настороженно спросила Забава, за что тут же была огрета по оголённой шее жёсткими волосами из конского хвоста.
– А ежели нет – то далеко не уйдёте в таком виде. Замёрзнете.
* * *
Сумерки стремительно сгущались, укрывая землю плотным одеялом тьмы. Агне сидела на лавке у избы Яги, блаженно протягивая гудящие, натруженные ноги. Она слушала не превратившуюся
