Изгнанник Ардена - Софи Анри (российский автор)
Последние аккорды утонули в ночи, и комната вновь погрузилась в тишину, но в этот раз она не была неловкой или неуютной.
Тристан испытал долгожданное облегчение.
– Спасибо, – прошептал он, заправляя ее густые локоны за ухо.
– За что? Это я должна благодарить тебя за то, что согласился сыграть мою любимую композицию.
– Спасибо, что сберегла ее для меня.
И прежде чем она начала задавать вопросы, на которые у него пока не было ответа, Тристан поцеловал ее с исступлением и нежностью. Потом подхватил ее на руки, поднялся со скамьи и направился в спальню. Он не собирался требовать от нее близости. Не желал причинить боли. Он просто хотел, чтобы крошечный огонек в его душе, который поселился там только благодаря этой удивительной девушке, не угасал как можно дольше.
– Останься со мной, – попросил он после того, как уложил ее на кровать в своих покоях и лег рядом.
– В твоей комнате? – уточнила она. Почти как тогда, в каюте на корабле.
– Со мной, – ответил он так же, как и в тот раз.
Глава 30
Тристан проснулся, когда солнце уже поднялось высоко в небе, а Харият снова напоминал большой кипящий котел. На улицах стало жарко, людно и шумно.
Во рту у него пересохло, а горло першило так, будто он всю ночь напролет жевал песок. Тристан потянулся к прикроватной тумбочке, чтобы налить себе из графина воды, которая наверняка нагрелась под солнечными лучами, проникающими в комнату через открытую террасу, но тут заметил медальон. Он лежал на самом краю тумбочки и поблескивал, ловя на себе яркие блики.
«Я сорвала его, случайно», – пронесся в голове голос той, кто оставила его здесь, а сама ушла.
Тристан поддел цепочку и положил медальон на ладонь. Он медленно очертил пальцем овальную крышку с гравировкой, прислушиваясь к собственным чувствам. Вчера, впервые за пять лет, он оплакивал Анну и свою любовь к ней, и ему, на удивление стало легче. Вчера он впервые играл, а сейчас понимал, что хоть и не готов еще творить новую музыку, но смог бы сыграть любимые партии, особенно в четыре руки.
Тристан открыл медальон. Засохший бутон ландыша почти полностью осыпался, обратившись в труху.
– Анна, – едва шевеля губами, прошептал он.
В его мыслях появился ее нежный образ. Белокурые локоны, болезненная худоба, бледная кожа и огромные серо-голубые глаза. Анна была подобна цветку ландыша – такая же хрупкая, невесомая, нуждающаяся в защите и трепетной заботе. Тристан прикрыл веки, пытаясь унять жжение в глазах, и образ белокурой девушки-ландыша сменился. На девушку с темными густыми волосами, глазами цвета растопленного шоколада и алыми губами с манящей родинкой над уголком рта. Она была прекрасна как роза, яркая и страстная, но ее некому защищать, некому заботиться, поэтому она отрастила шипы. И даже холод одиночества не сломил ее.
Тристан закрыл крышку медальона и тяжело вздохнул, понимая, что запутался в чувствах.
Бурный поток мыслей прервал скрип двери, и в комнату вошла Кристин.
– Ты бы хоть шторы задернул, раз решил поспать до обеда. – Она прищурилась от слепящего солнечного света и посмотрела на медальон в его руках.
Не желая лишних расспросов, Тристан наспех застегнул цепочку на шее и схватил рубашку, небрежно свисавшую со стула.
– Ты пришла по делу или пожелать мне хорошего дня? – будничным тоном спросил он.
– Изекиль расшифровал имена, которые ты вчера выписал из записной книги Фарада.
Все мысли о прошедшей ночи тут же отошли на дальний план.
– Есть что-то интересное?
Тристан склонился над медным тазом, стоящим на деревянном табурете в дальнем углу комнаты. Плеснул воды из небольшого глиняного кувшина и умыл лицо.
В комнате царила чистота. Видимо, пока он спал, служанка убрала устроенный им бардак. Это его порадовало. Увидь Кристин, что за бедлам он учинил в ее доме, то устроила бы настоящую взбучку.
– Не знаю. Этот деревенский пес отказывается что-то рассказывать, пока ты не придешь. Ты ночевал не один?
– Нет.
Врать не было смысла; кто-то из служанок наверняка доложил ей о том, что Адалина провела ночь в его покоях.
– Что между вами происходит? – спросила Кристин, и ее аккуратные тонкие брови сошлись на переносице.
Тристан вытер лицо полотенцем и намеренно подошел к Кристин вплотную, зная, что она терпеть не может, когда кто-то дышит ей в лицо.
– А что происходит между вами с Изекилем? Ты уже спала с ним?
На ее хорошеньком, но надменном лице не дрогнул ни один мускул.
– Не твое дело.
Тристан довольно улыбнулся.
– Вот мы и поняли друг друга.
Обогнув ее, он направился к двери, но следующие слова Кристин заставили его остановиться:
– Она мне нравится. Подходит тебе.
– Это твое сестринское благословение? – хмыкнул Тристан, а потом добавил: – Не обижай моего седовласого мальчика. Ему и так не повезло связаться сразу с двумя Вейландами.
– Сдался мне твой седовласый мальчик, как козе пятая нога.
Тристану даже не пришлось оборачиваться. Он по голосу услышал, что его строптивая кузина улыбается.
Изекиль ждал их в чайной комнате. Он сидел, скрестив ноги, и держал перед собой свиток пергамента, исписанный его корявым почерком. У него под глазами залегли тени, волосы были взъерошены, будто их много дней не касалась расческа. Шифры, загадки, головоломки были слабостью Изекиля, поэтому Тристан не удивился, что он сам вызвался разгадать зашифрованные имена, хоть и знал мало о миреасской письменности. Увидев Тристана в компании Кристин, он отложил пергамент и устало размял шею, так что его позвоночник захрустел.
– Дражайшая кузина, ты не могла бы в следующий мой приезд обзавестись нормальным обеденным столом? – спросил Тристан, опускаясь на пол, кряхтя как самый настоящий старец. – Я уже всю задницу отсидел на этих дурацких подушках.
– Меня все устраивает. Не нравится, можешь обедать в своих покоях за письменным столом.
– Я бы с радостью обсудил с вами удобство миреасской мебели, но то, что я расшифровал, заинтересует вас сильнее, – вмешался в назревающий спор Изекиль.
Он выглядел как никогда серьезно и собрано.
– Выкладывай, – бросил Тристан, наливая себе в чашку горячий мятный чай.
– Ормунд Валахан, очевидно, северянин. На Севере вы врагов нажить еще не успели, так что его сразу отметаем. Маркус Онель. В Аталасе есть несколько влиятельных семей с такой фамилией, но, если мне не изменяет память, – а она мне обычно не изменяет, – вы с ними не пересекались. Ларсен Андерс – среди знати Юга и Запада таких тоже нет. Конечно, можно приказать
