Пепел и перо - Рэйчел Кейн

Ничего не отвечая, Санти тихо поцеловал Вульфа. Они никогда не демонстрировали свои чувства на публике, но этот поцелуй… он показался Джессу другим, не таким, как те, что он видел прежде, и, очевидно, никому из этих двоих не было сейчас дела до того, что на них кто-то смотрит.

Санти мягко рассмеялся, когда они закончили, и с некоторым сожалением сказал:

– Вот теперь это подобающее приветствие. Давно такого не было. И ты не говорил со мной о Филадельфии.

– О тебе можно сказать то же самое.

– Я солдат.

– Это означает лишь, что ты скрываешь свои чувства лучше, а не то, что тебя ничего не может задеть.

Эти двое теперь не обращали на Джесса никакого внимания, ему тут не были рады, да и не нужен был он тут. Поэтому он молча развернулся, чтобы уйти.

– Джесс. – Двое мужчин по-прежнему стояли близко друг к другу, по-прежнему приобняв друг друга, однако Вульф теперь повернулся к Джессу. В его темных глазах больше не было злости. Только лишь беспокойство. – Ты перестанешь чувствовать этот дым. Никогда о нем не забудешь, но даже такое со временем тускнеет. Даже такое. Хорошо?

Джесс кивнул и зашагал прочь. Он уже закрывал за собой дверь, когда сказал:

– Проверяйте, чтобы двери были закрыты. Я доверяю своему отцу не больше, чем вы.

Джесс подождал, пока не услышал, как он решил, щелчок замка, а потом уперся спиной в деревянную створку и тяжело вздохнул, сожалея, что не может отделаться от мыслей о планах, которые формируются у него в голове. Потому что Джесс внезапно начал ясно и четко понимать, что именно задумал для них отец и почему брат по-прежнему что-то недоговаривает.

А еще Джессу стало до ужаса очевидно, что безумная идея, которая посетила его во время ужина, пока он наблюдал за братом, представляла собой их самый надежный шанс на то, чтобы добиться невозможного… однако и стоить им это будет дорого.

Джессу же это будет стоить всего. Если же он был прав… сделать это было необходимо.

Записки

Тест письма Каллимаха, первого архивариуса Великой библиотеки, написанного в последние годы его службы. Перенаправлено из Кодекса в личные заметки архивариусов

Я оглядываюсь на тот путь, который мы с вами вместе проложили камень за камнем. Я нес верную службу своему фараону, однако в первую очередь я все-таки служу богам, а также самой Библиотеке. Я ставлю ее превыше собственного счастья и собственных достижений. Меня подобное не печалит, и теперь мне пришло время сойти с этого пути и отправиться к заходящему солнцу.

Однако я предостерегаю вас, мои преемники: даже сейчас, за такой короткий промежуток времени, как одна жизнь, я понял, что знания являются ключом к любым другим богатствам – их можно накопить. Их можно украсть. Их можно развеять по ветру. И, что самое худшее, ими можно воспользоваться в корыстных, тщеславных целях весьма ядовитого характера.

Однако кто я такой, чтобы заявлять, что я что-то знаю? Кто я такой, чтобы говорить тебе, фермер, что ты не имеешь права изучать ремесло каменщика, или говорить тебе, каменщик, что ты не имеешь права постигать обязанности священника? Кто я такой, чтобы утверждать, что опасно, а что нет? Некоторые говорят, что женщинам не стоит читать, ибо чтение может увести их с праведного пути своим распутством, будто бы женщины не способны сами решить для себя, что им подходит. Некоторые из моих ученых коллег, к моему глубочайшему стыду, говорят, что люди других цветов кожи, с другими лицами и других национальностей слишком глупы, чтобы обучаться, и хотя это ложное утверждение опровергнуто, они продолжают настаивать, что подобные примеры являются гениальными исключениями, вместо того чтобы признать свою собственную ужасную ошибку злой гордыни.

Какое глубочайшее заблуждение в том, чтобы полагать, что существуют люди, которые лучше или хуже, которые достойны или не достойны. Все это происходит от жалкой потребности верить в собственную ценность, когда внутри у тебя пустота. Мы все ценны и достойны. И одновременно никто из нас не является таковым, никто не достоин всего и сразу. Как только это поймут и признают, то пустое, зияющее пространство внутри можно будет заполнить пониманием.

Однако сколь много людей держатся за свою пустоту, и я боюсь, что они все еще могут победить.

Я беспокоюсь, дорогие коллеги, что придут после меня, что мы все еще можем сойти с едва начерченного пути правды и вместо этого начнем закладывать камни… чего-то большего. К бо́льшим богатствам. Большей силе. Большей власти. Что мы уйдем прочь с пути, ведущего наверх, и отправимся по пути, который покажется легче, но точно приведет вниз.

Никогда не забывайте, что мы тоже смертны. И жадность, вкус которой уже испытала на себе Библиотека, вкус контроля, вкус всеосуждения… если все это продолжится, то мы сгинем в огне.

Глава десятая

Он не мог уснуть.

Джесс прогуливался по коридорам замка, который по большей части пустовал; все тело болело, и его одолевала усталость, однако в кровати Джесс не чувствовал себя комфортно. Некомфортно он ощущал себя и среди своих снов, потому что знал без тени сомнений о том, что сны эти обратятся ночными кошмарами.

Когда Джесс тихонько постучал в дверь Морган, то ничего по ту сторону не услышал. Однако ее дверь не была заперта на замок, и, посомневавшись лишь несколько мгновений, Джесс вошел, закрыв дверь за собой и шепнув ее имя.

Морган прикоснулась к лампе у кровати, и теплый свет разлился по ее чертам, поблескивая на коже и в глазах и падая на ее спутавшиеся волосы. Джессу потребовалась лишняя секунда, чтобы понять, что Морган до сих пор полностью одета. На ней тот же наряд, что был во время ужина.

– Не могу уснуть, – сказал Джесс. – А ты?

Морган села прямо и покачала головой, ответив:

– Я все жду… и жду чего-то. Как только закрываю глаза, это что-то тут же здесь. Поджидает во тьме.

Эти слова идеально точно описывали беспокойное состояние самого Джесса.

– Прогуляешься со мной? – спросил он.

Она кивнула и выскользнула из постели. «Дурак», – сам на себя мысленно накричал Джесс, потому что ему хотелось находиться в этой