Некромант: Время камней - Михаил Ежов
Мануол аккуратно поставил его на скалу рядом с Элом, и тот встретил его с улыбкой.
— Готов ли ты познать магию? — спросил некромант.
— Да, атаи! — ответил Сафир, склонившись.
Он признал мудрость своего учителя и жаждал проникнуть под его руководством в другие, наверняка не менее волнующие тайны вселенной.
— Хорошо, — удовлетворённо кивнул Эл. — Я тоже считаю, что время пришло. Мы возвращаемся, — сказал он Мануолу, и ленивец-ящер подставил свою спину, чтобы они могли разместиться между огромных кожистых крыльев. — Домой! — велел Эл, и они взмыли в лазоревое небо.
Глава 71
Карета катилась по тракту, мягко покачиваясь на рессорах. Её отделка и размеры недвусмысленно говорили о богатстве владельца, а позолоченные гербы на дверцах ещё и о его высоком титуле.
Казалось бы, отправляться в путь через леса в таком роскошном экипаже было верхом неосторожности, но тридцать всадников, облачённых в добротные доспехи и вооружённые до зубов, могли дать отпор не только банде беззаконников, но даже отряду наемников.
Маэрлинна сидела по ходу кареты, закутанная в толстый шерстяной плед, и дремала со страдальческим выражением на лице: несмотря на отличную балансировку экипажа, выдержать столь долгий путь по не самой ровной дороге было нелегко.
Ирвин расположился напротив неё. Он перечитывал список вещей, которые предстояло приобрести в городе, и поминутно правил его — больше для того, чтобы занять время, чем по необходимости. С тех пор, как он вернулся, они с Маэрлинной не перемолвились даже словом — пока не оказались в одном экипаже. Женщина понятия не имела, почему Ирвин отсутствовал, а он вёл себя так, словно отлучался по делам. Во время совместной поездки разговор у них тоже не клеился — в основном, потому что не было общих тем для разговора. То же, что они могли обсудить, причиняло боль обоим, и ни один не испытывал желания говорить об этом. К тому же, Маэрлинне было дурно от тряски и качки, и она почти всё время дремала.
Дважды они останавливались в гостиницах, и Ирвин нанимал кого-нибудь из местной прислуги для ухода за своей госпожой. Денег ему Эл дал гораздо больше необходимого, так что они ни в чём не нуждались. Кроме того, вид золотых гербов производил на людей почти магическое впечатление.
Единственный продолжительный разговор с Маэрлинной состоялся у Ирвина за день до того, как они въехали в Маристан. Это происходило в деревне, где кавалькада была вынуждена остановиться: женщине внезапно стало дурно, и потребовалась помощь лекаря. Они задержались всего на сутки, хотя никто не заставлял их торопиться — просто Маэрлинна не хотела родить в дороге (в Казантаре это считалось дурной приметой).
Вечером Ирвин зашёл к ней узнать, всё ли в порядке, как делал это всегда, когда они останавливались в гостиницах. Маэрлинна сидела в кровати, опершись спиной о подушки, и играла сама с собой в Го. Эл привёз маленький набор из зитских стран и научил жену.
— Составь мне компанию, — попросила она, указав рукой на стоявший возле стены стул. — Мне немного страшно, и я не хочу оставаться одна. К тому же, здесь слишком тоскливо.
— Жаль, что мы не успели добраться до Маристана, — сказал Ирвин, придвигая стул к постели.
— Ничего не поделаешь, — Маэрлинна смешала фишки, и они принялись выставлять их для новой партии.
— Ходи, — кивнула женщина.
— Как прикажете, — Ирвин взял кости и бросил на прикроватный столик. — Семь.
— Так себе, — добродушно заметила Маэрлинна.
Ирвин знал за ней эту манеру — комментировать игру. Он украдкой взглянул на её осунувшееся из-за беременности лицо. Она по-прежнему оставалась красавицей, но даже теперь, когда она носила его ребёнка, он не смел подумать о ней как о женщине — только как о госпоже. Ирвин вспомнил, как боялся за неё, когда выяснилось, что барон узнал об их сговоре. Зная его нрав, он был почти уверен, что Маэрлинну постигнет страшная участь, и даже её положение не удержит Эла от мести. Поэтому, увидев по возвращении женщину в добром здравии, Ирвин испытал огромное облегчение. Ради одного этого стоило проделать долгий путь к Белой Башне.
Подождав, пока он походит, Маэрлинна покрутила кубики в пальцах, зажала в горсти и бросила. Ей выпало всего пять очков. Вздохнув, она передвинула фишки.
— Не повезло, — заметила женщина, протянув руку за стаканом с водой.
Сделав глоток, она задумчиво поглядела на Ирвина.
Он почувствовал это, но сделал вид, что не замечает.
— Я так и не поблагодарила тебя, — сказала она тихо.
— Это лишнее, госпожа, — краснея, пробормотал Ирвин.
Ничего подобного он не ожидал.
— Одно время мне казалось, что ты просто был рад воспользоваться ситуацией, — добавила Маэрлинна, ставя стакан на место. — Прости меня. Теперь я вижу, что ты верен моему мужу.
— Благодарю, — сказал Ирвин, не зная, куда деваться от смущения.
С одной стороны, ему было приятно слышать подобное, но с другой… Лучше бы она не заводила этого разговора!
— Твой ход, — сказала Маэрлинна уже другим тоном.
Момент откровения и близости прошёл — всё было сказано, и добавить было нечего. Теперь в комнате снова сидели госпожа и её слуга.
Ирвин бросил кости и, когда они упали, долго не мог подсчитать сумму очков.
— Восемь, — подсказала Маэрлинна. — Сегодня тебе везёт.
— Да, госпожа, — взяв себя в руки, ровным тоном ответил Ирвин. — Вероятно, боги благоволят ко мне.
Если бы только Эл мог слышать их разговор! Барон понял бы, как преданны ему оба — и жена, и слуга. И не было бы той напряжённости, которую Ирвин чувствовал каждый раз, когда попадался хозяину на глаза. Несмотря на то, что тот, вроде бы, простил его, он замечал, каким тяжёлым и задумчивым взглядом провожает его Эл. Ему бы хотелось, чтобы тот присутствовал сегодня в этой комнате — хотя бы тайно — и слышал, как Маэрлинна говорит о преданности Ирвина мужу. Но ничего подобного случиться не могло, и оставалось надеяться лишь на то, что рано или поздно Эл забудет о той обиде, которую ему причинили. Ирвин желал
