Канцелярская крыса. Том 2 - Константин Сергеевич Соловьев
Герти поднял стиснутую в пальцах десятифунтовую банкноту, как парламентер поднимает перед собой белый флаг. Тщетно. Никто не отозвался на голос, не было и звука шагов. Если угольщики и были здесь, они явно не стремились познакомиться с незваным гостем. О том, что станется, если его поведение будет расценено как дерзкое вторжение, Герти старался не думать. В одном только котловане можно было упокоить останки как минимум пары сотен слишком дерзких или слишком самоуверенных посетителей. Если кто-то вообще озаботится тем, чтобы прятать останки.
– Я иду внутрь! Мне нужно поговорить! Кто-нибудь! Я не из полиции!
Герти двинулся внутрь, размахивая банкнотой и не вытаскивая правой руки из кармана пиджака. Должно быть, он смотрелся до крайности нелепо, пробираясь в своем костюме через завалы, бывшие когда-то механизмами и кусками кровли. Ориентироваться было тяжело, Герти пожалел, что не захватил с собой фонарик и компас. Впрочем, от компаса здесь толку, пожалуй, что и не было бы – сколько металла кругом…
Даже ослабленный прочными стенами, взрыв выжег цех изнутри, образовав лабиринт из мятой стали, просевших каменных плит и превратившегося в крупную крошку кирпича. Герти шел мимо каких-то огромных барабанов, на которые были намотаны измочаленные остатки кабелей, мимо треснувших чанов, чье содержимое давно высохло или испарилось, мимо сорванных со своих мест лестниц, чьи ступени превратились в частокол, и скрученных под самыми причудливыми углами труб. Темнота, пусть и рассекаемая золотистыми копьями света, пугала его, но еще сильнее пугали звуки.
Ветер без труда пробирался сквозь разворошенную крышу внутрь и шуршал металлом, качая и трепля рассыпающиеся потроха цеха. Это звучало по-настоящему жутко. Иногда как тревожный грубый шорох, иногда как железный рев, точно где-то по цеху носилась гаргулья, в приступах животной ярости атаковавшая все, что ей попадалось под руку, и полосующая каменными когтями обшивку стен.
Герти с беспокойством отметил, что ветер делается все сильнее и сильнее. Теперь это был не просто ласковый морской бриз, трепавший его с утра по волосам, это был набирающий силу штормовой порыв, беспокойный, тревожный и злой. Когда на улице задувает такой ветер, лучше укрыться дома, закрыть все окна и не высовывать носа за порог.
– Мне нужен Изгарь! – Как Герти ни надрывал голосовые связки, соперничать с ветром он не мог. – Плачу наличными! Десять фунтов стерлингов тому, кто знает Изгаря!
Несколько раз он испуганно вскрикивал, когда нога внезапно уходила на полфута вниз, пробивая каблуком прогнивший деревянный настил. Один раз едва не всадил пулю в громоздкий бак, который ветер заставлял скрипеть дверцей.
«Мне нечего бояться, – твердил он про себя, с трудом балансируя на узкой трубе, чтоы перебраться через образовавшееся в полу миниатюрное ущелье. – Меня охраняет остров, ведь так? Я нужен ему, я нужен Новому Бангору. Он позвал меня, Гилберта Уинтерблоссома, и у него на меня планы. Едва ли он хочет, чтоб я свернул себе здесь шею…»
Только благодаря этой мысли он и нашел в себе силы залезть в Ржавый Рубец. Новый Бангор защищает его своей невидимой рукой, той же самой, что отводила от него пули и ножи, заставляя выбираться из самых безнадежных ситуаций. И верить в нее у Герти были все основания. Провидение и в самом деле хранило его, хотя прежде он полагал, что все дело в цепи случайностей и его собственной удачливости.
Он не рухнул, изрешеченный пулями, в расстрелянном ресторане «Полевого клевера». Его не пустили на рыбную похлебку вместе с карасями подручные Бойла. Даже сам Дьявол, явившийся на землю во плоти, не смог сожрать упрямого мистера Уинтерблоссома с потрохами. Не говоря уже о том, что выпущенные Брейтманом в упор пули тоже самым невероятным образом не задели его.
Остров берег его, как театральный режиссер бережет исполнителя главной роли. У него, у острова, были на Герти Уинтерблоссома какие-то свои, никому не ведомые планы. Это значило, что Герти находится под покровительством, невидимым, но от этого не менее могущественным. Сознавать подобное было жутко, но лучше уж было размышлять об этом, чем позволять работать воображению, разглядывая темные закоулки Ржавого Рубца…
– Заткнись, сыряк. Чего разорался?
Страх пришел двумя секундами позже, отчего-то неуместно запоздав, когда Герти ощутил, как кто-то хлопает его ладонью по плечу. Ладонь была твердая, неприятная, от ее тяжести мгновенно ослабли ноги в коленях. Герти сглотнул.
– Приношу извинения за вторжение, – пробормотал он, не рискуя обернуться. – Я разыскиваю человека по прозвищу Изгарь и был бы крайне благодарен, если бы…
– Зря только сюда залез. – Человек за его спиной негромко хмыкнул. – Тут ржавчины полно и порезаться немудрено. Или столбняка не боишься?
Герти ощутил себя так, словно его тело уже разбито столбняком. Кроме того, им завладели по меньшей мере пять разных лихорадок, каждая из которых трясла его своей собственной дрожью.
– Я… Видите ли, в чем…
– Только шевельнись, – зловеще сказал голос, приблизившись. Таким тоном, что у Герти пропало всякое желание не только шевелиться, но и дышать.
Цепкие сильные руки быстро ощупали его плечи, бока и талию. У левой подмышки они замерли, как натренированные ищейки, обнаружив выпуклость кобуры. Герти попытался что-то сказать, но ему не дали. Пока одна рука стальной хваткой впилась ему в шею, другая проворно нырнула под пиджак и извлекла из кобуры автоматический пистолет.
– Экая милая вещица. – Стоящий позади человек насмешливо цыкнул зубом. – Палит, наверно, будь здоров, а? Обжечься не боишься?
– Н-не боюсь, – пробормотал Герти, пытаясь совладать с собственным голосом, чтобы предательская дрожь не передалась и ему. – Я не потому взял, что… Это на всякий случай.
– Ах, на всякий… – Человек щелкнул языком, пристально изучая оружие. – Только это надо совсем головой тронуться, чтоб в Ржавый Рубец забраться. Ты даже не представляешь, сыряк, какой случай тут может с тобой приключиться…
Герти не собирался сопротивляться, позволив пистолету исчезнуть в чужой ладони, напротив – поблагодарил судьбу за то, что не заявился в Ржавый Рубец во всеоружии, прихватив весь тот арсенал, который навьючил на себя, опасаясь встречи с Гиеной. Трость с клинком осталась у Муана, миниатюрный дирринжер он отстегнул еще дома – слишком поздно, натертая потайной кобурой щиколотка до сих пор немилосердно болела… Оставался, впрочем, еще небольшой револьвер в кармане пиджака, который отчего-то не обнаружили ловкие пальцы его нового знакомого, но Герти решил, что не станет на него уповать, тем паче пытаться использовать. В его ситуации пользу может принести лишь одно оружие – ясный и
