Княжич варяжский (СИ) - Александр Владимирович Мазин
Заметив на берегу нездоровое шевеление, оживились и на хеландиях: развернулись в сторону берега палубные орудия, у бортов тяжелую пехоту сменили псиллы-моряки с самострелами-соленариями.
Сергей сильно сомневался, что из примитивных византийских арбалетов можно достать кого-то на двухсотметровой дистанции, а уж в скорострельности они явно проигрывали лукам, однако идти на конфликт, когда ромейское золотишко вне шаговой доступности, — исключительная глупость.
Но это пока не его проблемы.
Сергей глянул туда, где разместились его собственные дружинники. Ждут. В готовности. И печенеги о них напрочь забыли, переключив внимание на ромеев. Интересно, где Рёрех укрыл драккар, который, по легенде, «ушел» вниз по течению?
Так, а что у нас комит Гимерий?
Вон он. На корме ближайшего хеландия. Размахивает руками и показывает капитану второго хеландия на приткнувшиеся к борту лодки. Неужели собирается грузить «подарки»?
Ничего подобного. В лодки спускается очередная порция бойцов. На втором хеландии тоже выгружают десант. По прикидкам, примерно столько же, сколько уже есть на берегу.
А ситуация продолжает обостряться. Ханчик уже на ногах. Орет, руками машет.
У евнуха тоже нервы не выдержали: побагровел, вскочил, заверещал, засучил лапками. Аж подпрыгивает от избытка эмоций.
Все. Надо сваливать.
Сергей маякнул нурманам и Луке Ореусу, обозначил направление и двинул не спеша в сторону рощи.
Там заметили и тоже тронулись. А заводных увели еще раньше. Кто это такой сообразительный? Милош?
Печенеги между тем стягивались к берегу, вернее, к месту переговоров. Все, даже пастухи.
А морская пехота, кстати, уже выбирается на песок. Ну да, сколько тут грести… Метров пятьдесят.
Тем не менее в горячую фазу переговоры еще не перешли. Евнух, кстати, больше не подпрыгивает. Успокоился немного.
Сергей, пока шел, обдумывал запасной план. Если не договорятся стороны, тогда…
Сергей остановился. Ну что с ним вообще такое? Отупел на старости… хм, от молодости лет? А надо ли, чтобы ромеи и печенеги договорились?
А ведь не факт.
А вот то, что, заполучив ромейское золото, Кирак вряд ли захочет делиться им с варягами, — факт непреложный.
И зная склонность печенежских ханов радикально решать финансовые проблемы…
— Дёрруд, корабль где?
— Там, за излучиной, бухта малая.
— Ну что, Варт? Что делаем? Уходим?
Это Машег.
Таков план-минимум. Смыться по-хорошему.
Хотя что хорошего в том, что вокруг будущего потенциального оплота Руси околачивается такая прорва степняков…
Сергей вздохнул. Сюда бы Святослава. С дружиной. Прямо сейчас.
А как там высокие договаривающиеся стороны?
Ишь ты! Сели.
Сергей глянул на хузарина. Потом снова на берег, где с его подачи цапонский ханчик намеревался присвоить ромейское золото. Ого! А переговорщики-то совсем расслабились. И… Кажется или нет?..
— Машег, они что там, кумыс разливают?
— Его.
— И ромей пьет?
— Ага. Но ему не нравится! — Машег засмеялся.
Это что же, появление дополнительного ромейского контингента склонило Кирака возобновить мирные переговоры?
Что ж, план-минимум выполнен. Варяги свободны. Все. И обремененный добычей Кирак точно не станет преследовать «друга цапон».
Однако хочется реализовать и план-максимум: откусить кусочек ромейского золота. Разве не за этим он пришел сюда, в Дикое поле? Он знал, что оно, золото, будет. Знал, откуда оно приплывет. Теоретически. И сейчас удача или кто-то там, наверху, привели его к цели. И если смотреть на ситуацию с этой позиции, то Сергей и ромейское золото сейчас сложились вместе, как разделенная пополам долговая палочка[1]. Это его золото. Осталось только протянуть руку и взять. Если высшие силы на твоей стороне, то кто против?
В прошлой жизни именно такой, ромейский «подарочек» заложил основу будущей торговой империи «Духарев и сыновья» — кормилицы его воинских и карьерных успехов. Правда, в прошлый раз Сергея едва не грохнули. Раз десять прошел на волосок от Кромки. Но то — тогда. А теперь у него силенок раз в пятнадцать побольше. И Рёрех со своими. Но врагов все равно больше. Значительно больше. Восемь сотен ромеев и примерно столько же копченых. Нет не «и», а «или». Или цапон, или ромеи. Две примерно равные силы, если учитывать морячков с самострелами. А что будет, возникни между ними конфликт сейчас, пока золото все еще на корабле? В принципе, понятно. Ромеи постараются спасти начальство и отступить с минимумом потерь, а цапон — добраться до золотишка. Задача практически невыполнимая. Скакать по воде лошадки не умеют.
Кирак это наверняка понимает и потому наступит на хобот гордыне и первым в драку не полезет. Ромеям конфликт тоже не нужен. Тащиться в такую даль и провалить миссию? Для карьеры бывшего мужчины подобное недопустимо.
Хуже только: отдать деньги, а потом не получить результат. Часть ответственности, конечно, ляжет на того, кто вел предварительные переговоры, но деньги-то отдал кто? Калиний Вога отдал. Он и будет главным ответчиком. Так что ему надо не просто отдать деньги, а при свидетелях обменять их на правильные клятвы и четкое понимание задачи. Именно этого он и добивается от Кирака. И тот в итоге наверняка согласится, поскольку клятвы, данные чужакам, «визируют» свои боги. И боги не сильно расстроятся, если свои этих чужаков кинут. Особенно если им, богам, поднести нужные дары.
То есть никаких причин для конфликта. Вроде бы.
Но наличие общей цели не делает цивилизованных римлян и варваров друзьями. И доверия у них друг к другу не хватит и на мышиный пук. Евнух опасается (и справедливо!), что Кирак обманет: возьмет золото и исчезнет в степях. А ханчик беспокоится, потому что понятия не имеет, сколько там ромейского золота. Может, хитрый имперец зажмет большую часть?
Будь на месте печенега, скажем, кривич, он бы взял, что дают, и еще спасибо сказал Волоху. Халява же. Но копченый — это копченый. Мысленно он уже положил чужие деньги в свою седельную суму и любую попытку зажилить хотя бы часть воспринимает как личное оскорбление.
Такой вот разбойничий менталитет.
Потому обе стороны будут хлопать крыльями и требовать уступок… Но в итоге переступят через взаимное недоверие и договорятся.
И тогда между Сергеем и золотом будут стоять уже не две конфликтующие группы, а сплоченные нежеланием делиться восемь сотен печенегов.
Следовательн договориться они не должны.
Сергей повернулся к Машегу:
— А скажи мне, брат, сможешь ли ты отсюда ромейского воина подстрелить? Того, что поближе к ромейскому мерину.
Хузарин прищурился.
— Попробовать можно, — ответил он без
