Дым на солнце - Рене Ахдие
Тревога заставила Райдэна молчать.
Император продолжал свою приглушенную тираду, ненависть собралась морщинами на его лбу:
– Сначала они увидят, как погибнут их матери, бабушки, дочери. Я подожгу их дома. Каждый мужчина, женщина или ребенок, служащие им, сгорят в огне. – Хотя слова Року были чудовищны, голос его оставался спокойным. В нем не было ни следа взволнованности.
Единственными отголосками эмоций брата, которые до сих пор заметил Райдэн, были его быстрые шаги. Его широко распахнутые глаза.
– Мой повелитель, – проговорил Райдэн, – возможно, мы…
– Ничего не говори мне! – вскричал Року. – Не желаю слышать ни слова! – Крик вырвался из его рта, эхом отразившись от стропил.
Звук напугал придворных дам, и многие зарыдали еще громче.
– Довольно, – Року обратил свою ярость на них. – Никого из вас не было здесь, чтобы спасти мою мать. Я должен перерезать всем вам глотки за это! – Он схватил богато украшенную вазу с подставки и швырнул ее в ближайшую группу перепуганных девушек. В ту троицу, которая долгое время заправляла при дворе. Расписная ваза разлетелась на осколки у их ног. – Вы мне отвратительны, – крикнул он. – Каждая из вас до последней заслуживает смерти! Кровососущие шлюхи. Вы приходите в мой город под видом гостей. Едите мою еду. Спокойно спите в моем замке. Но когда вы больше всего нужны, все, что вы можете предложить, – этот спектакль?! – Грудь Року тяжело поднялась, когда он сделал вдох. – Прочь с глаз моих!
Девушки прикусили языки, сдерживая рыдания, тесно прижимаясь друг к другу. Та, что была ближе всех к Райдэну, посмотрела на него, ища совета. Милосердия.
Райдэн, сохраняя суровое выражение лица, шагнул вперед.
– Покиньте это место. Все вы. Если вам дороги ваши жизни, немедленно уходите из замка. Пискнете хоть слово кому-нибудь, и я позабочусь о вашем изгнании из города. – Он возвышался над ними. Хотя его слова звучали жестоко, его глаза умоляли их беспрекословно подчиниться. Чтобы выжить.
Молодые женщины тут же поклонились и бесшумно сбежали.
Райдэн снова повернулся к Року. Тот смотрел в пустоту, хмуря брови.
– Брат, – снова взмолился Райдэн. – Пожалуйста, прими…
– Где ты был этой ночью? – снова этот мягкий голос.
Райдэн моргнул. Он хранил молчание.
Року продолжал:
– Ты был со своей шлюхой?
Райдэн не двигался, выражение его лица тоже оставалось бесстрастным. Он был молчалив и неподвижен.
– Твоя шлюха была с тобой всю ночь? – спросил Року угрожающим шепотом. – Или ты помог ей убить мою мать?
Райдэн втянул воздух через нос. Его брат – его император – только что обвинил его в измене. Больше ничего нельзя было сделать или сказать. Его рука непроизвольно дернулась, будто ей не терпелось схватиться за меч.
– Отвечай! – потребовал Року.
– Мы с женой спали в своих покоях, мой повелитель. Всю ночь снаружи дежурила охрана.
– Тогда кто убил мою мать?
Райдэн снова вдохнул. Затем он опустился на колени, его тело прижалось к полу. Одним плавным движением он вытащил мечи из-за шнура и положил на пол перед собой. Его взгляд замер на полированных деревянных досках, когда Райдэн заговорил:
– Мой повелитель, я буду всегда верен вам до самой своей смерти. Если вы считаете, что я каким-то образом предал вас – каким-то образом подвел, – вам нужно лишь потребовать мою жизнь, и я с радостью отдам ее.
То были слова самурая своему повелителю. Райдэн верил в них, сколько себя помнил. Верил в то, что они представляли. Честь, заложенную в них. Но этой ночью эти слова прозвучали как пустой звук. Райдэн продолжал смотреть в пол. Он не знал, что мог сделать или сказать его брат. Но честь Райдэна связывала его с его убеждениями. Это был путь воина. Единственный путь, который знал Райдэн.
Наконец Року заговорил:
– Встань, брат.
Райдэн посмотрел вверх. Поднялся на ноги.
Выражение лица его брата по-прежнему было непроницаемым. Больше всего Райдэна пугало именно это. То, что он больше не мог догадаться, о чем думал его брат.
– Я ценю твою верность, – сказал Року. – Найди Такэду Ранмару и Черный клан. Доставь их ко мне живыми. Если ты потерпишь неудачу, я приму твое предложение. После этого я прослежу, чтобы твоя жена была отправлена на один погребальный костер вместе с тобой.
* * *
С крепостных валов замка Хэйан слетела целая стая ворон, словно спасаясь паническим бегством. С криками они устремились вниз, в город, пока весть о смерти вдовствующей императрицы разносилась по улицам Инако. За ней последовали слухи об измене. О восстании и беспорядках.
Затем в самых отдаленных районах начались грабежи.
Странные фигуры – двигающиеся рывками, будто их тела были сломаны и снова собраны воедино – шатались по узким улочкам района Ивакура, двигаясь так, словно они ничего не видели, ни о чем не беспокоились и ничего не чувствовали, как пустые оболочки живых людей. Они бросали бочки в ворота. Ломали замки, за которыми скрывались ценности. Игнорировали крики протеста.
Некоторые из них даже заставляли на месте замолчать всех несогласных. Многие из этих пустых оболочек держали в руках оружие, выкованное мастерами-ремесленниками. На некоторых из них были гербы восточных кланов, верных императору. Всех, кто вставал у них на пути, быстро убивали. Когда смерть и опустошение зашагали по улицам, жители этих районов воззвали к императорским войскам. Они бросились к центру города, оставив свои дома, похватав только то, что могли унести.
И обнаружили, что путь им преградили ряды молчаливых солдат.
По мере того как весть о нарастающих беспорядках пронеслась по Инако, дойдя до домов знати ближе всего к воротам замка, возмущение росло. Вскоре во все уголки были разосланы гонцы. Несмотря на страх и сопротивление, грабежи продолжали разрастаться, медленно приближаясь к центру города. Императорская гвардия воздвигла барьеры, препятствуя проходу без разрешения.
Плач тех, кто остался на произвол судьбы, превратился в рев. Мольбы о помощи переросли в крики ярости. Требования, чтобы император открыл ворота замка Хэйан и помог своему народу. Защитил нуждающихся.
Когда эти крики распространились по всему городу, зажглись фонари. Те, у кого еще было оружие, забаррикадировались в своих домах, недоумевая, как вражеским силам удалось незаметно проникнуть на улицы столицы.
Менее чем за два дня Инако перестал быть городом арочных мостов и деревьев сакуры. Городом тайн и загадок.
Теперь это был город смерти и страха.
Застигнут врасплох
Очнувшись, Кэнсин обнаружил, что на нем нет ничего, кроме набедренной повязки.
Его глаза прищурились от утреннего солнца.
Утро?
Нет. День.
