Дым на солнце - Рене Ахдие
Многие другие были сильными. Молодыми. Воинами с оружием самураев из восточных провинций. В авангарде этого отряда стояла измученная фигура Нобутады, друга и доверенного лица Хаттори Кано. Его серое лицо исказилось отчаянием, когда Канако заставила его выйти вперед. Он дернулся, будто старался сбросить ее контроль.
Бедный дурак. Она с готовностью принесет Нобутаду в жертву ради великого дела.
Смерть всегда забирала свое.
Когда Канако дотронулась до разума солдат, приказывая им покинуть это место, на их лицах промелькнула боль. Жалкая попытка сопротивления. Обремененные честью воины не любили, когда их вели против их воли. Канако невозмутимо направила их в Инако небольшими группами, чтобы они разошлись по городу и посеяли хаос. Заставили тот жаждать захвата.
Канако повернулась к оставшимся. Ее отвлечение. Сейчас их пока нельзя было использовать. Она прибережет их до тех пор, пока не настанет время захватить замок, пока весь город не будет принадлежать ее сыну. Бесполезно пытаться захватить контроль над цитаделью императора, не захватив до этого ее приграничье. Мгновение она изучала лица ее пешек, особенно ее очаровало лицо маленького мальчика, напомнившего ей Райдэна в детстве.
Боль, написанная на его лице, – его безмолвный крик – заставили ее остановиться. Но только на миг.
Магия требовала боли. Она тоже много страдала.
В жизни все стоящее требовало жертв.
* * *
Канако дождалась, пока большая часть замка уснула. Хаос последних дней повсюду оставил свои следы. В углах, где лежали брошенные разноцветные знамена и осколки глиняной посуды. В рядах императорских гвардейцев, патрулирующих территорию замка.
Хорошо, что она отправила свое стадо воинов за пределы зачарованного мару в сам город. Они начнут сеять смуту в самых дальних районах Инако – на улицах, где было меньше всего патрулей императорских солдат. Затем они бы продвинулись к золотому замку в центре города. Скоро народ увидит некомпетентность своего императора. Скоро они начнут молить о силе воина, подобного Райдэну, который может принести им покой и безопасность.
Но Канако знала, что на ее пути еще были препятствия. Непредвиденные обстоятельства. Из этих опасений она решила принять меры предосторожности. Кольцо, которое она носила на правой руке, было подарено ей одним особенно злобным лесным созданием. Восьминогим демоном, с незапамятных времен правившим владениями тьмы. Канако редко прибегала к помощи этого духа. Ей не нравилось надевать его форму и смотреть на мир столь многими глазами. Чувствовать такой неумолимый голод.
Но сегодня этот демон сослужит ей хорошую службу.
Она освободила дух. Серебро ее кольца превратилось в жидкость, собираясь в каплю на кончике ее пальца. Когда капля выросла до размера перепелиного яйца, паук принял форму. Канако закрыла глаза и присоединилась к своим мыслям. Звуки вокруг нее стали приглушенными. Но каждое движение – даже малейшая вибрация – волной проходило по ее телу. Теперь ее зрение помутилось, как будто она смотрела на мир сквозь горсть драгоценных камней.
Ее интересовали только запахи крови и страха.
Она быстро мчалась по коридорам, ее крошечная фигурка пряталась в самых краях, в самых глубоких уголках теней. Канако знала, куда ей нужно, даже будучи этим восьминогим существом. Она мечтала об этой ночи много лет.
Возле спальни вдовствующей императрицы было выставлено несколько стражников. Канако незаметно пронеслась мимо них. Она остановилась возле спящей императрицы. Глубоко вдохнула запах ее крови – этот особенно сладкий аромат. Часть ее желала, чтобы Гэнмэй знала, что это она. Что последние мгновения жизни вдовствующей императрицы доставили удовольствие ей, Канако. Но это желание диктовала ее гордость, а Канако давно поняла, что гордость служит только одно мгновение. Она узнала, как важно создание бедствий из-за кулис.
Нет, дело было не в гордости. А в справедливости. Справедливости перед лицом непрекращающегося жестокого обращения. В правосудии для ее сына, который был невинным ребенком, пострадавшим за выбор своей матери. В правосудии для отца Райдэна – возлюбленного Канако, – который умер преданным и одиноким.
Даже если Гэнмэй никогда не узнает, кто стал причиной ее смерти…
Канако будет знать всегда.
Рожденный от дракона и феникса
Часть Оками хотела повернуть назад.
Как только он вышел наружу и направился к строению, где когда-то находились личные покои его матери, призрачный ветер закружился вокруг него, танцуя на плечах, словно торжествуя.
Он глубоко вдохнул соленый воздух. Отказываясь позволить своим страхам победить. Марико говорила про это однажды в лесу. Страх мог или напитать ее, или поглотить. Она предпочла сделать его источником своей силы.
Оками тоже решил принять свой страх.
Раздвижные двери перед ним пришли в совершенную негодность. Он пинком заставил их открыться, хотя знал, что это движение причинит ему боль. Оно пронзило ногу, напоминая о том, что он смертен. Что он живет по милости чего-то выше его.
Окинув первым взглядом спальню матери, Оками раздраженно прищурился. Там не было ничего, кроме опрокинутого сундука, затянутого паутиной. Каждый угол подвергся разграблению. Полы предсказуемо были в подпалинах.
Оками хотел уйти, но передумал. Цунэоки не отправил бы его сюда без причины. Несмотря на все сомнения, он вошел внутрь. Осмотрел потолки. Прошелся по периметру комнаты с низким потолком. Под его ногами скрипели половицы; дерево опасно размякло от времени. Скоро все строение рухнет. Он остановился, заметив остатки рисунков на шелке. Большая часть из них или сгнила, или была уничтожена паразитами.
Оками изучил прожженные следы под ногами, ища, не осталось ли чего-нибудь ценного. Куда бы он ни наступил, он опасался, что пол проломится. Затем кое-что насторожило его. Вернее, отсутствие кое-чего. В дальнем углу, ближе к опрокинутому сундуку, половица не прогибалась.
Под ней что-то было.
Оками присел рядом. Поставил обе руки на ее изношенную поверхность. Искал швы, пока что-то не сдвинулось и не щелкнуло. Скрытый отсек, спрятанный под половицей. Он был небольшим. В его глубине Оками обнаружил маленькую шкатулку из резного дерева акации, дерева, способного пережить стихию. Способного сохранить то, что внутри, от всепроникающей сырости. На поверхности шкатулки был вырезан дракон, охраняющий сундук с алмазами. А на стороне в углу было небрежно, будто рукой ребенка, выгравировано имя.
«Сэна».
Оками сглотнул. Провел большим пальцем по имени матери. Потом открыл шкатулку. Внутри он нашел четыре шелковых мешочка. Он развязал завязки первого. На его ладонь выпал предмет размером с его кулак. Что-то вроде рыбьей чешуйки, поверхность которой переливалась, почти
