Александр Бушков - Чужие паруса
– Есть мысль перетащить их на другой борт, может, чуть выровняем судно, – Пэвер, как обычно в раздумьях, запустил пятерню в ежик на голове. – Ядра-то немудрено, а эти-то заразы приклепаны к полу… Как думаете, граф?
– Идей нет, – сознался Сварог, снимая с плеча и опуская на палубу чугунные ядра. – Вот хочу полазать по округе. Вдруг чего откопаю, глядишь, и ремонтом утруждаться не придется. – Сварог выудил из воздуха сигарету, прикурил. – Самое главное. Если вдруг… ну, скажем, к вечеру не вынырну, то по старшинству принимайте командование на себя, мастер суб-генерал.
Пэвер нахмурился, открыл было рот возразить, но не стал. Приосанился. Не впервой генералу заслушивать подобные приказы, а на войне как на войне, и не пристало глупые сантименты разводить.
– Слушаюсь, маскап, – крякнул, оттянул пальцами поясной ремень. – Мы тут с баронеттой обсудили, что не все так уж плохо, маскап! Опреснитель есть, еды завались. Море с едой под боком, наконец. Кого-то в башенках разместим, кого-то на плотах. Соорудим понтоны. Стены широкие. Хоть спи на стенах. Шириной в два полновесных генерала. Старый город помните? Как тогда на Атаре. Олеса пустить, может, на него чего-нибудь и сработает.
– Старый город другой, – сказала Чуба-Ху. – От Старого города исходит совсем не то, что от дома внизу.
– А что исходит от дома внизу? – прищурилась Клади.
Чуба-Ху пожала плечами.
– Очень… Очень непонятное. Не знаю. Никогда такого не чувствовала.
– Это зло?
– Не знаю. Но… не похоже.
– А что, мастер Пэвер, – Клади обернулась к суб-генералу, – неужели в ваших книгах про всякие чудеса не было ничего хоть чуть-чуть похожего на огромную океанскую башню под водой, хоть малюсенькой зацепки? Ну подумайте, вспомните!
– Да думал, вспоминал! Ничего, баронетта! Если не считать рассказа Голега Гри «Шестой палец», где герой находит в открытом море трубу, и труба та дымит.
– И что сделал герой?
– Дальше поплыл.
Сварог поднял книпель, забросил цепь на плечо.
– Прощаться не буду…
До стены Сварог добрался с одной из шлюпок, помог ее разгрузить. Вещи выкладывали на пористые, заросшие лишайником камни. Стены действительно были широченные – даже не в два, а в три полновесных генерала. Сложены из обтесанных серых камней: выщербленных, испачканных птичьим пометом, ближе к воде обжитых морской мелочью вроде рачков и ракушек, облепленных водорослями и зеленой слизью. В щелях каменной кладки нашли пристанище улитки размером с ноготь – визгливо пищащие, когда касаешься их домика.
Со шлюпкой Сварог на «Удар» не вернулся. По стене легко было как подниматься, так и спускаться – руки и ноги без труда находили упоры между камней и в выщерблинах. Сварог спрыгнул, добравшись с внешней стороны до воды. Океан ему приходился по пояс.
Он был на первой, короткой ступени. Раздеваться не стал. Сапоги потянут на дно – ну и пусть, еще и лучше.
Высоты ступени, по крайней мере первые две, были самой обыкновенной, под нормальный человеческий шаг. Сварог эти шаги делал. Третий шаг вывел его на длинную ступень, которой больше подходило наименование ярус. Воды стало по грудь. Сварог включил магическое зрение – ничего оно не дало, ни на воде ни под. Магией похвастать эти места не могли. Что, наверное, к лучшему…
Он шел, преодолевая сопротивление соленой толщи. Разгонял крабов, основавших тут коммуны. «Кстати, вот и пища – это я так, на всякий случай…» Некая странность бросилась в глаза: крабы, обычные и привычные крабы, носились какими-то несвойственными зигзагами, накручивая сложные петли, словно следуя одним им видимым дорожкам.
Яркий желтый блеск стегнул по глазам. Сварог нагнулся, протянул руку, разметал ладонью легкий, похожий на коричневый пух донный налет. Россыпь желтых кружков, каждый размером с бутылочную пробку. Сварог разогнулся, вытащив из воды один кружок. Монета, гляди-ка ж ты… Не потускневшая от времени и воды. На аверсе изображена закорюка – то ли цифра четыре, то ли девятка с незамкнутым колечком, то ли еще что непонятное, на реверсе – распластавший перепончатые крылья на фоне несимметричной звезды то ли дракон, то ли птеродактиль. И цепочка стершихся буковок по кругу…
Сварог пожал плечами и спрятал монету в карман. Сувенир.
Ступень, по которой передвигался к ее краю граф Гэйр, была сложена из каменных плит где-то так четыре на четыре кайма. Границы плит четко показывали высокие желтые водоросли, смахивающие на камыши, но более гибкие; каждый стебель, что интересно, венчала не коричневая головка соцветия, а воздушный пузырь. Эти водоросли не росли больше нигде, кроме как в зазорах – видимо, раствор, плиты скрепляющий, пришелся им по вкусу. Когда Сварог задевал водоросли ногой, пузырьки лопались и крохотными шариками взлетали к поверхности.
Сварог дошел до края ступени. Почему-то он думал, что высота между ярусами будет больше. Нет, ступень самой обычной, человеческой высоты, словно и предназначена для спуска людей. А почему, спрашивается, «словно»?
Четвертый шаг с зиккурата в бездну должен был погрузить Сварога в океан с головой. Тогда придет пора показать себя умению дышать под водой. Как это выглядит и происходит, граф Гэйр пока еще ведать не ведал. Испытать на деле как-то до сего дня не пришлось.
Прежде чем покинуть родную стихию, он оглянулся на «Серебряный удар». Даже отсюда было заметно, что броненосец еще больше осел и еще больше накренился. Впрочем, самое плохое, что может случиться – корабль сядет килем на такой вот ярус и завалится набок. К тому времени с него уже должны будут вывезти самое необходимое, люди должны будут уже перебраться на стены. А потом можно и под водой продолжать разгрузку и даже попробовать заделать пробоины – благо водолазные работы есть кому проводить… Стена закрывала от Сварога разгрузочные хлопоты, но хлопочут на полную катушку, в том нет сомнения, как и в другом – что в его участии необходимости нет. А вот подводную разведку, кроме него, провести действительно некому.
Ну, пора. Значит, программа такая: спуститься поглубже, насколько позволит давление, и обойти по периметру. Для ознакомления будет достаточно.
Сварог расстегнул пояс, снял с плеча книпель, пропустил под ремнем цепь, застегнул пряжку. Подвесил, так сказать, ядра чугунным поясом и шагнул на четвертый ярус зиккурата. Перед глазами сомкнулся иной мир, размытый и зеленоватый.
Он держал в себе воздух до последнего. Привычка, знаете ли… Та же привычка гнала его наверх, к границе, за которой разливался солнечный свет, гнала вынырнуть и вздохнуть полной грудью, гнала дышать, пока не надышишься. Пересилив зов первичного инстинкта, Сварог заставил себя открыть рот и глотнуть «огурчика».
