Ведьмак: Сезон гроз. Дорога без возврата - Анджей Сапковский

– Как же ты тогда собираешься меня защищать?

Госпожа адвокат захлопнула папку. Словно крышку гроба.

– Идем. Суд ждет.

Суд ждал. Ибо из зала суда как раз выводили предыдущего обвиняемого. Не слишком, как успел заметить Геральт, веселого.

На стене висел засиженный мухами щит, на котором виднелся герб Керака, лазурный дельфин nageant, «плывущий». Под гербом стоял судейский стол. За столом заседали трое. Тощий секретарь. Бесцветный подсудок, он же заседатель суда. И госпожа судья, дама весьма добродетельная по виду и облику.

Скамью справа от судей занимал исполняющий обязанности обвинителя асессор трибунала. Выглядел серьезно. Настолько серьезно, что в темном переулке с ним лучше было не встречаться.

Напротив же, слева от высокого суда, стояла скамья подсудимых. Место, предназначенное для него.

Дальше все пошло быстро.

– Геральт, известный как Геральт из Ривии, по профессии ведьмак, обвиняется в финансовом преступлении, в хищении и присвоении средств, принадлежащих Короне. Действуя в сговоре с иными лицами, которых он коррумпировал, обвиняемый завышал суммы выставленных за свои услуги счетов с целью присвоения разницы. Что привело к потерям для казны государства. Доказательством является донос, notitia criminis [5], каковой обвинение присовокупило к материалам дела. Указанный донос…

Усталость на лице судьи и ее отсутствующий взгляд явственно указывали на то, что добродетельная дама мыслями сейчас далеко, и что совсем иные вопросы и проблемы занимают ее сейчас – стирка, дети, цвет занавесок, поставленное для рулета с маком тесто и растяжки на заднице, сулящие кризис в семейных отношениях. Ведьмак смиренно принял тот факт, что сам он менее важен. Что ни с чем из этого конкурировать не может.

– Совершенное обвиняемым преступление, – монотонно тянул обвинитель, – не только страну обедняет, но также и порядок общественный подрывает и рушит. Правоохранительные органы требуют…

– Включенный в материалы дела донос, – прервала его судья, – суд обязан трактовать как probatio de relatio, доказательство из третьих рук. Может ли обвинение предоставить иные доводы?

– Других доказательств нет… Временно… Как уже указывалось, подсудимый является ведьмаком. Это мутант, находящийся вне людского сообщества, пренебрегающий человеческими законами и считающий себя выше оных. В своей криминогенной и социопатической профессии общается с преступным элементом, а также с нелюдьми, в том числе с расами, традиционно враждебными человечеству. Нарушение закона свойственно нигилистической натуре ведьмака. В случае ведьмака, Высокий Суд, отсутствие доказательств является наилучшим доказательством… Доказывает его коварство, а также…

– Подсудимый, – судью явно не интересовало, что еще доказывает отсутствие доказательств. – Подсудимый признает свою вину?

– Не признаю. – Геральт пренебрег отчаянными сигналами госпожи адвоката. – Я невиновен, не совершал никакого преступления.

У него был некоторый опыт, он уже имел дело с юстицией. Вскользь также был знаком с литературой по теме.

– Мое обвинение есть результат предвзятого отношения…

– Протест! – крикнул асессор. – Обвиняемый произносит речь!

– Отклоняю.

– …результат заведомо предвзятого отношения к моей личности и профессии, то есть результат praeiudicium, а praeiudicium исходно предполагает ложь и фальшь. Кроме того, я обвинен на основании анонимного доноса, и то всего лишь одного. Testimonium unius non valet. Testis unus, testis nullus [6]. Ergo, это вовсе не обвинение, а всего лишь домысел, то есть praesumptio. А домыслы оставляют место для сомнений.

– In dubio pro reo [7]! – очнулась защитница. – In dubio pro reo, Высокий Суд!

– Суд, – судья грохнула молотком, разбудив блеклого заседателя, – постановляет назначить имущественный залог в размере пятисот новиградских крон.

Геральт вздохнул. Задумался о том, пришли ли уже в себя его соседи по камере и вынесли ли из произошедшего какие-нибудь уроки. Или же придется их снова избить.

Глава четвертая

– А что есть город, если не народ?

У. Шекспир. «Кориолан»

На самом краю людного рынка стоял небрежно сколоченный из досок ларек, торговала в котором бабулька-старушка в соломенной шляпе, кругленькая и румяная, будто добрая волшебница из сказки. Над бабулькой виднелась надпись: «Счастье и радость – только у меня. Огурчик в подарок.» Геральт остановился, вытряс из кармана медяки.

– Налей-ка, бабуся, – попросил он угрюмо, – полчекушки счастья.

Глубоко вдохнул, выпил залпом, выдохнул. Вытер слезы, которые самогонка выбила у него из глаз.

Он был свободен. И зол.

О том, что свободен, он узнал, как ни странно, от знакомого ему человека. Ну, в лицо знакомого. Это был тот самый преждевременно полысевший юноша, которого на его глазах прогнали со ступенек аустерии «Natura Rerum». И который, как оказалось, был секретарем трибунала, писарчуком.

– Ты свободен, – сообщил ему облысевший юноша, сплетая и расплетая тонкие и запачканные чернилами пальцы. – Залог внесен.

– Кто заплатил?

Информация эта оказалась закрытой, облысевший писарчук отказался ее предоставить. Отказался также – и тоже довольно грубо – вернуть конфискованный кошелек Геральта. В котором, среди всего прочего, были наличные и банковские чеки. Движимое имущество ведьмака, сообщил лысый не без злорадства, суд решил рассматривать как cautio pro expensis, то есть аванс на оплату судебных расходов и возможных штрафов.

Затевать ссору не было ни цели, ни смысла. Спасибо еще, что на выходе Геральту отдали хотя бы то, что при задержании было у него в карманах. Личные вещи и мелкие деньги. Настолько мелкие, что никому не захотелось их украсть.

Он пересчитал уцелевшие медяки. И улыбнулся старушке.

– И еще полчекушки радости попрошу. И спасибо за огурчик.

После бабкиной самогонки мир существенно повеселел. Геральт знал, что это скоро пройдет, поэтому ускорил шаг. У него были дела.

Плотва, его кобыла, к счастью, избежала внимания суда и не вошла в состав cautio pro expensis. Была там, где он ее оставил, в стойле конюшни, ухоженная и накормленная. Такого доброго дела ведьмак не мог не вознаградить, невзирая на собственные финансовые трудности. Из горсти серебряных монет, что уцелели во вшитом в седло тайничке, несколько штук сразу получил конюх. Который от такой щедрости аж дар речи потерял.

Горизонт над морем темнел. Геральту казалось, что он замечает там искорки молний.

Перед входом в кордегардию он предусмотрительно набрал в легкие свежего воздуха. Не помогло. Дамы-стражницы сегодня, видимо, съели еще больше фасоли, чем обычно. Намного, намного больше фасоли. Как знать, может быть, это было воскресенье.

Одни, как обычно, ели. Другие были заняты игрой в кости. При виде него поднялись от стола. И окружили его.

– Гляньте-кось, ведьмак, – сказала комендантша, встав слишком близко. – Взял и приперся.

– Я покидаю город. Пришел за своей собственностью.

– Если мы разрешим, – другая стражница толкнула его локтем, словно