Кровь Первых - Ольга Аст
– Но при этом ты готовишься заменить солнце на чадящий факел. – Военачальник пытался понять, чего недоговаривает его друг.
– Ночью мы всегда держим при себе фальшивый свет, чтобы не бояться, но он никогда не заменит солнце. Слышишь? Никогда.
Бадден оторвался от стены и, подойдя к лорду Ланкайетту, хлопнул того по спине.
– Выкинул бы ты эти лампы, Паулус. Они давно покрылись копотью. Не думал, что скажу это, но в темное время можно последовать примеру Дартелии и создать совет. Нас втроем хватит, чтобы удержать власть. Народ знает и уважает тебя. Жалкий подменыш приведет нас к гибели. Можешь продолжать потакать его разнузданности, но не приводи мальчишку во дворец. Я все слышал, но даже в память о Мирелле не поддержу тебя.
В голове Паулуса зазвенело, и ему показалось, что его ударили тяжелым кулаком в металлической перчатке, как когда-то давно. Лорд Ланкайетт посмотрел на свое имение и на старое дерево возле дома. Неужели он действительно заигрался?
– Все хорошо, старый друг. – Бадден ободряюще улыбнулся. – Мы обдумаем все еще раз.
Паулус смог только кивнуть. Неожиданно он понял, что очень устал и ему безумно не хватает дружеской поддержки, как в прежние времена.
Если бы лорд Ланкайетт не был так погружен в собственные мысли, то он смог бы разглядеть, как в одном из окон мелькнула светлая шевелюра.
Осберт сидел на полу под приоткрытым окном и со злостью вгрызался зубами в подушку. Нет, такое его не устраивало. Старые мерзавцы хотели отнять у него трон, но он этого не допустит. У Велероса будет новое светило, и неважно, вернется король или нет, ведь не зря Осберт переспал почти со всей прислугой во дворце. Ему стали известны многие тайны. Он безумно ухмыльнулся.
– А Солнце-то у нас порченное.
Глава 21
Эйнария
== Хельгур, события до судной ночи ==
Яйна…
Мне хотелось чуть подольше сохранить утреннюю дрему, нежась в мягких переливах его голоса. Осознание того, что вечно холодные нотки сменились ласковыми и нежными, согревало сердце.
Нос защекотали пряди волос, упавшие на мое лицо. Лба коснулись чуть прохладные губы, прокладывая дорожку из невесомых поцелуев по лицу. Места соприкосновения нашей кожи будто вспыхнули, и счастье огненными искорками разбежалось по телу. Аромат лаванды заполнил каждый уголок комнаты, которая напоминала ворох осенних листьев на остывшей земле. Пестрый, разноцветный ковер листвы – я – и замерзшая зимняя почва, нуждающаяся в весеннем тепле, – он. Мы в совершенстве дополняли друг друга, подобно горному ручью и цветку, прорастающему от его живительной влаги.
– Эйна… – голос стал чуть строже, но в нем слышались смешинки.
Как же мне была дорога его редкая улыбка, которую раньше он дарил только одному человеку. Я понимала, что никогда не смогу приблизиться к ней, ведь это была не любовь, а вера и преданность. Такие чувства невозможно затмить, но нашего долгожданного счастья сполна хватало, чтобы заглушить тревогу. Мне пришлось быть предельно терпеливой с ним, чтобы дождаться, пока корка льда даст трещины и за ней проглянет первая искренняя улыбка и неуклюжее прикосновение.
– Эйна…
Почему-то звук больше не услаждал мой слух. Он стал ниже и грубее.
– Сестра, просыпайся.
Два голоса слились в один, и меня больно тряхнули за плечо. Я неохотно разлепила глаза и увидела перед собой серьезное лицо брата.
– Ла-о-о, ну кто тебя просил? – мне не хотелось прощаться со своим сном, и я зарылась лицом в подушку, надеясь вернуться в нашу комнату, пропахшую лавандой.
– Сестра, сегодня ночь полной луны.
Точно, как такое можно забыть? Я скинула одеяло на пол и потянулась всем телом.
Брат взял со стула мои вещи, но, прежде чем отдать их, недоуменно посмотрел на кусочки ткани со шнуровкой и незатейливой вышивкой.
– Сестра, тебе бы следовало носить более сдержанную одежду.
– Лао, не будь занудой. Ты мой брат, а не наставник. И вообще видел, в чем вчера приходили девушки из рода Давенов? Наши мужчины слюнями давились, уподобившись голодным волкам.
Он покачал головой и аккуратно положил мой любимый наряд на кровать.
– Буду ждать тебя снаружи, не задерживайся. Лучше не злить наставников.
Я еще раз потянулась и тряхнула головой. Каждый раз один и тот же сон дарил мне надежду на то, что не просто так он преследовал меня и одаривал яркими и чересчур реальными ощущениями. В нашем мире точно существовала великая судьба наравне с богами и циклом жизни. Вот только кровь Первых родов вынуждена была беспрекословно подчиняться Небесам и следовать их воле. Судьба – для душ, жизнь без выбора – для потомков Первых родов.
* * *
С самого детства я как дочь лесного орла готовилась к своему предназначению, и боги были благосклонны к потомку Арнвидов, наградив не кипящей кровью, а даром понимать их волю. Мне безумно хотелось встретиться со всеми родами, узнать, как они справлялись со своей участью. Но когда я подросла, отец показал мне письмо, доставшееся от предков, сказав, что из Арнвидов, Абьернов и Аудульфов остались в живых только два рода, и все это по вине Вегардов. Как они могли желать уничтожить нас? Ведь мы – это воля богов, а они – защитники Земли. Почему Вегардов поглотила ненависть и жажда кровопролития? Чем больше смысл слов из письма проникал в меня, рисуя жуткие картины, тем страшнее становилось. Если Вегардам было подвластно заточить Древнего бога, то им ничего не стоило убить нас.
С годами страх перерос в ненависть.
Нас становилось все меньше, и кровь слабела, а некоторые покидали Хельгур, отказываясь от ее зова. Даже последняя из рода Вáнгров оставила священную землю и не вернулась домой. Я до сих пор помню, словно делала это своими руками, как отец наносил ей узор на запястье, символизирующий пробуждение крови лесных орлов. Копна рыжих волос, которыми славился их род, горела закатным огнем, а в глазах стояли непролившиеся слезы. Тогда мне показалось, что она боится показаться слабой и поэтому сдерживает нахлынувшие чувства радости и благоговения. Как же я была наивна и глупа.
Через много лет после ее ухода лесные орлы почувствовали, что одного из нас не стало. Великое Древо всегда знало, когда жизни его детей обрывались. Однако вместо крепкой сияющей нити пришла другая – прочная, своенравная и ослепительно яркая. То была новая жизнь, созданная последней из Вангров. Ребенок, в котором тоже текла кровь лесных орлов.
Я помнила и знала все, что было до моего рождения. После благословения богами мне открылась память нашего рода. Знания предков окружали меня, уводя
