Украденный наследник - Холли Блэк
К счастью, голова молчит.
Я вижу, как тело Оука дрожит под мантией. Тирнан выглядит немногим лучше. Шерстяная одежда защищает их от мороза, но этого все равно недостаточно.
Солнце раскрашивает лед багрянцем и золотом, когда мы начинаем подниматься в гору по крутому, усеянному камнями склону. Мы осторожно перебираемся через них, стараясь не поскользнуться. Идти тяжело, и я настолько сосредоточена, что не издаю ни звука. Оук бредет сзади, скользя копытцами по льду. Тирнан к таким подъемам хорошо подготовлен, и его шаг остается почти невесомым, но, судя по учащенному дыханию, ему тоже приходится нелегко. По мере того как темнеет небо, становится холоднее. Оук выдыхает облачка пара, а Тирнан явно дрожит. Перчатки не спасают их от холода – у них немеют пальцы, из-за чего движения рук становятся неуклюжими. На меня холод не действует, я, напротив, чувствую себя чуть более живой. Мое сознание будто немного проясняется.
Порывы ветра бьют по нашим щекам острыми ледяными иглами. Мы с трудом продвигаемся вперед, едва различая тропинку между низкорослыми деревцами, каменными выступами и сосульками.
Мне в голову приходит непрошеная мысль, и я смотрю на то, из чего сделана. Снег и палочки. Палочки и снег. Я не настоящая девочка. Я – бумажная кукла, с которой поиграют, а потом разорвут на части и выбросят.
Я была создана ради того, чтобы предать Верховный двор. После этого мне не полагалось оставаться в живых. Если я смогу низвергнуть леди Ноури, то испытаю еще большее удовольствие, особенно учитывая, что она этого не ожидала.
Наконец мы видим вход в пещеру, широкий и низкий. Ее свод образован щербатым слоем льда, и мне приходится пригнуть голову, чтобы зайти внутрь. Хоб вылезает из капюшона принца и стрелой уносится во тьму.
Оук достает из сумки четыре свечных огарка и, расставив их по пещере, зажигает. Танцующее пламя отбрасывает тени во всех направлениях.
В глубине возвышается горка припасов: лохматые медвежьи шкуры, коробки, небольшой сундучок и несколько рядов бревен. Они пролежали здесь достаточно долго, чтобы покрыться тонким слоем наледи.
– Сколько тут всего интересного, – произносит Оук, подходя к сундучку и осторожно ударяя по его стенке копытцем. – Ты что-нибудь открывал, когда был здесь в прошлый раз?
Тирнан качает головой.
– Я немного спешил.
Видимо, он был здесь вместе с Гиацинтом – еще до того, как Оук пытался его расколдовать. Значит, солдат пребывал в обличье птицы. Может быть, Тирнан поймал его в этой пещере и заключил в клетку? Или сокол по своей воле сидел на плече Тирнана, думая, что тот его спасает? Или он отправился в Эльфхейм, уже тогда собираясь помочь леди Ноури похитить Мадока? Я хмурюсь от этой мысли, вспоминая, как Гиацинт рассказывал мне о своей верности.
Оук разглядывает замок, на который закрыт сундук.
– Однажды Бомба поведала мне историю о ядовитых пауках, заключенных внутри сундука. Когда вор открыл его, то получил множество укусов и умер мучительной смертью. Думаю, она хотела напугать меня, чтобы я перестал воровать сладости.
Тирнан ударяет по одному из бревен покрытым снегом сапогом, и оно выпадает из поленницы.
– Разожгу костер.
Я беру в руки шкуру и, вывернув наизнанку, провожу по ней пальцами в поисках гнили или насекомых. Ничего такого не обнаруживаю. Равно как и пигментных пятен, которые остались бы, если бы шкуру пропитали ядом. Принюхиваюсь, но различаю лишь едва заметный запах дыма – его использовали для дубления кожи.
Рядом свалена небольшая куча одежды: несколько комплектов серой шерстяной военной формы, принадлежавшей солдатам армии, которая давно уже перестала существовать. Перетряхиваю одежду и оценивающе ее разглядываю, пока Оук пытается открыть ржавый сундук.
– Видимо, тут все-таки нет пауков, – говорит он, когда я смотрю в его сторону.
Внутри сундука лежат несколько засохших булок, покрытая восковой пленкой головка сыра и бурдюк с водянистым вином. Оук выглядит разочарованным.
Я снова ловлю себя на том, что изучаю его лицо, изгиб улыбающихся губ, жесткую линию подбородка. Пытаюсь понять, что он хочет мне показать, а что предпочел бы скрыть. Через мгновение отворачиваюсь и возвращаюсь ко входу в пещеру, где Тирнан бьет старым куском кремня по краю своего меча, пытаясь высечь искру.
Насколько ему тяжело вернуться сюда одному, без спутника, сопровождавшего его в прошлый раз?
– Как долго вы с Гиацинтом были вместе? – спрашиваю я и вынимаю из рюкзака дважды промокший коробок спичек. Отдаю его Тирнану, хотя не уверена, что от него будет толк.
Тирнан вздыхает.
– Мы познакомились за год до того, как король Элдред отрекся от престола. Летом, на ночном пиру. Это был не официальный прием, а скорее дружеский кутеж. Тогда я еще надеялся, что меня выберут для посвящения в рыцари.
Я хмурюсь, не до конца понимая смысл его слов.
– Ты не рыцарь?
Тирнан широко ухмыляется. Еще ни разу я не видела его таким веселым.
– Я? Нет-нет. Я прошел обучение, но возможности так и не представилось.
Озадаченная как никогда, бросаю взгляд на Оука. Конечно, я не посвящена в детали этого действа, но мне казалось, что оно сводится к следующему: представитель королевской семьи должен плашмя стукнуть тебя мечом по плечу. По-моему, одного участия Тирнана в этом походе достаточно, чтобы даровать ему этот титул.
– Я присоединился ко Двору Теней, – отвечает он на не заданный мною вопрос.
– Ты шпион?
Кажется, у меня от удивления отвисла челюсть.
– А кого еще моя сестра могла выбрать в качестве охранника? – доносится из глубины пещеры голос Оука. – Она испытывает нежность к шпионам, мечтавшим стать рыцарями, потому что когда-то сама была такой.
– Однако в ту ночь я еще не был шпионом. Я был молод, полон надежд и немного пьян. – Он улыбается своим воспоминаниям. – Лицо Гиацинта наполовину было скрыто в тени. Он спросил у меня, известно ли мне что-нибудь о пророчествах. Думаю, он был изрядно пьян. Мы блуждали по садовому лабиринту, обсуждая великие деяния, которые нам, подобно рыцарям древности, предстояло совершить. Его жажда мести показалась мне невероятно романтичной. – Тирнан кривит губы, словно ему больно вспоминать прошлую версию себя. Или Гиацинта, который еще не поставил свою месть превыше их отношений.
Огонь загорается.
– И вот ты здесь, совершаешь великие деяния, – произношу я.
Он чуть заметно улыбается.
– Иногда судьба преподносит нам страшные дары, исполняя наши собственные желания.
Оук успел снять восковую пленку с найденного в сундуке сыра. Теперь он сидит рядом с нами и жует кусочек, строя недовольную гримасу.
– Он явно успел настояться, – говорит принц так, словно это достаточная причина попробовать сей продукт,
