Озаренный Солнцем - Брендон Сандерсон
– Да, – отозвался он хрипло. – Но дайте мне пару минут, чтобы переварить все произошедшее.
– Разумеется, – сказала Отзывчивость. – Каждый миг наших жизней с сегодняшнего дня и пока нас не заберет солнце – ваш дар. Возьмите же и себе немного времени.
40
Возвращаться в комнату не хотелось: там была Элегия. Хотелось побыть одному. Поэтому он медленно отошел от группки кораблей, глядя в небо. Ему доводилось видеть кольца и на других планетах, но нигде они не выглядели такими изящными, яркими, живоцветными.
Но, как часто случается в жизни, за зрелище приходилось платить. Потрясающие кольца. Жуткое солнце. Прекрасное и ужасное рука об руку. Так же как и в человеке. В человеке вроде него. Не пройди он через закалившие его кошмары, нипочем не сумел бы отбить Ребеку и Пыла.
С другой стороны, не окажись на его пути те ужасы, они бы его не сломали.
Он поднялся на холмик и остановился на вершине. Земля пружинила под ногами, сквозь нее пробивались растения, щекочущие икры. Ботинки – не добротные сапоги, как он любил, но ничего другого маячане предоставить не смогли – казались слишком новыми, слишком целыми. Они еще не испытали ужасов, а потому не приобрели гибкости.
Но разнашивать их – это одновременно изнашивать. Способна ли и душа истрепаться? В молодости он бы сказал, что это невозможно. Что души – вовсе не куски ткани или кожи, что люди в принципе слишком ценны, чтобы «изнашиваться». Но вот он здесь. Принимает от этого народа тепло и любовь, в то же время ведя его к ложной цели.
То, что они сделали, прекрасно, – сказал Помощник. – Каким-то образом у тебя появилась полноценная Связь с этим местом. Теперь у тебя два родных мира.
– И этот нам тоже придется оставить, – хрипло проговорил он. – Придется бежать дальше. Как и всегда.
Да, верно. Но нельзя ли прежде немного понаслаждаться им?
Он тихо зашипел. Вкравшаяся досада портила момент на корню. Чем тут наслаждаться? Пониманием того, что эти люди обречены? Что он помогает им не с целью привести к спасению, а ради того, чтобы они помогли спастись ему?
Рядом росло дерево – длинный тонкий ствол, от которого отходили листья, дрожащие, как ножки малыша, делающего первые шаги. Зеллион некоторое время наблюдал за ним, потом отвернулся – и увидел Ребеку. Она шагала вверх по склону холма, держа в руках новый плащ, сделанный для него из той же коричневой кожи, что и предыдущий.
Помощник наверняка заметил ее появление, но ничего не сказал, предатель. И когда она подошла и стала рядом, протягивая одежду, Зеллион взглянул на бледное лицо, озаренное светом колец, и сообразил, что ее не было среди тех, кто одаривал его своим теплом. Она уходила к Хору, чтобы изготовить этот плащ. Он неуверенно взял подарок. Выражение глаз девушки вызывало смутную тревогу.
Ребека сняла перчатку и протянула руку ладонью вперед.
– У меня не было возможности тебя отблагодарить, – сказала она.
Он перехватил закрытое рукавом запястье, не дав дотронуться до своего лица.
– Почему? – спросила Ребека. – Остальным ты позволил.
– Кажется, ты хочешь отдать больше, чем они, – ответил он.
Она встретила его взгляд – на мгновение, будто спрен жизни промелькнул, – и потупилась, краснея.
– Но почему? – повторила девушка. – Почему бы не развеяться в оставшееся до вылета время? Может, это последние часы нашей жизни.
– Ребека, я не отказываю тебе в возможности развеяться, – сказал он. – Ты это заслужила. Просто не со мной. Я для тебя слишком стар.
– Стар? Я совершеннолетняя. Что значит разница в десяток лет по сравнению с тем, через что мы прошли?
– Десяток лет? – переспросил он с улыбкой и мотнул головой, указав на круг из кораблей. – Видишь пожилых дам, возглавляющих ваш народ? Я старше их.
У Ребеки от изумления округлились глаза. Он кивнул.
– Что ж, – сказала она, – мне все равно.
– А мне нет, – мягко возразил он. – И даже если бы было все равно, Ребека, я скоро уйду. Что бы ни случилось, я должен покинуть эту планету. Задерживаться нельзя. Если хочешь возразить, что для тебя и это не важно, то ты заблуждаешься. Прожитые годы не сделали меня мудрым, но наделили богатым опытом. Поверь, я знаю, как больно будет после моего ухода. В случае, если я допущу ошибку. Если позволю развиться привязанностям.
Девушка перевела взгляд на его руку, покоившуюся на юной ветке растущего дерева. Вокруг пальцев обвились тонкие побеги. Как ни старался он высвободиться аккуратно, те все равно поломались.
– Останься, – прошептала она. – Мы можем сразиться с теми, кто гонится за тобой.
– Ты не знаешь, о чем говоришь, – ответил он с мягкой улыбкой. – Понятия не имеешь.
– Мы думали, что невозможно перевалить через горы, но вот мы здесь, – сказала Ребека. – Зеллион, твою гору мы тоже преодолеем.
Зеллион. Ему нравилось, как это звучит. Возможно, дело в усилившейся Связи с планетой и населяющим ее народом. Странная все же штука – Духовная Связь. Нельзя с точностью угадать, как она на него повлияет. Некоторые разновидности инвеституры легко предсказуемы, другие же… таинственны, как сама человеческая душа.
– Прости, – сказал он Ребеке, – но нет. Я не смогу стать тем, кого ты ищешь.
Она резко отвела взгляд и натянула перчатку. Хоть не убежала, сгорая от стыда. Но и в глаза ему девушка не смотрела. Она стояла рядом на вершине холма, обратив лицо к кольцам.
– Я больше не хочу научиться убивать, как умеешь ты, – тихо произнесла она наконец. – Не хочу стать таким чудовищем. – Ребека опять покраснела. – То есть я не…
– Все в порядке, – отозвался он. – Это и правда чудовищно.
– И прекрасно.
– Когда-то и я так считал, – вздохнул он. – Впрочем…
Девушка склонила голову набок, косясь на него.
– Было время, – сказал он, – когда я мог высоко держать голову даже в бою. До того, как меня постигла Мука.
Он заметил непонимающий взгляд и ощутил желание объяснить девушке, чтобы смягчить отказ.
– Я был рыцарем весьма особенного ордена, – сказал он. – Вернее, двух разных орденов в разное время. В первом занимал высокую должность, и принесенные клятвы подразумевали: то, что я совершаю, должно из чудовищного стать если не прекрасным, то хотя бы благородным. Но потом…
Как объяснить дальнейшее? То, что он и сам до конца не понимает?
– Мне поручили на хранение одну чрезвычайно опасную вещь. С ее помощью можно убивать богов. Или опустошать миры. Я нес это бремя, связав
