По серебряному следу. Дворец из стекла - Корнелия Функе
– Пойдем, лисица! Затеряйся вместе с дочкой в моем темном лесу. Пусть отведает корицы и сладких пирогов. Где еще закончишь жизнь лучше?
Лиса отбивалась от колющих сучьев и веток, что тянули к ней шипастые руки, но их было слишком много. Хидео пытался прийти к ней на помощь, но деревья отбрасывали его назад.
– Да, давайте, рвите меня на куски! – в отчаянии крикнула Лиса зарослям. – Тогда вам хотя бы моего мехового платья не видать!
Игрок по-прежнему стоял на ступенях. Он наслаждался зрелищем. Наслаждался от души.
Если бы только она могла спасти ребенка, как тогда – щенков лисицы. Теперь обе они умрут одетые в мех, который та ей подарила. Хидео отпихивал сучья и ветки, словно отражал атаку дюжины других борцов. О Хидео! Ей было так жаль, что из-за нее он потерял все свои картинки. А теперь, видимо, потеряет и жизнь.
Лисица кусалась направо и налево, но зубы ее захватывали только листву и шипастую плоть растений. Дерево, выбившееся из земли у нее за спиной, набросилось на нее своими ветвями. От двух ей удалось уклониться, но третья пронзила ее тело, как копье. Ох, как больно! Жуа. Вот как ты, Лиска, назвала бы ее. Радость. Она упала на колени.
– Как мне жаль, – прошептала она. – Как жаль.
– Тасукете! – услышала она отчаянный крик Хидео. – Тосиро, тасукете!
Лисе почудилось, что он склонился над ней, пытаясь защитить. Это от боли у нее так потемнело в глазах? Как ему удалось освободиться? Заросли вокруг стали вянуть, а с груди Хидео слетела стая журавлей. Их стройные тела превратились в огонь, и ведьмин лес занялся, а птицы налетели на Игрока. Лицо ольхового эльфа исказилось от боли – или это был гнев? – пока они горящими клювами клевали его бессмертную плоть, и, когда он у Лисы на глазах растворился в воздухе, она услышала серебряный вскрик. Он исчез, словно его поглотила ночь, а из ведьминой тьмы проклевывалась свежая зелень, и с кожи Хидео взметнулась дымка серебряной пыльцы. Там, куда она падала, благоухающим снежным ковром распускались цветы, и ночь уже не пахла корицей и смертью.
Лиса попыталась встать на ноги, но боль от ран швырнула ее, скулящую, в траву. Она поискала среди звезд ворону, но ведьма из пряничного дома исчезла вместе с Игроком, а на лисицу струилась сверху серебряная пыльца с кожи Хидео, покрывая ее мех цветами.
«Как саваном», – прошептал у нее внутри чей-то голос. Как среди этой боли еще могла оставаться жизнь?! Жуа. Она ее потеряла. Что она скажет Джекобу?! Она не сумела защитить его дочь.
В нескольких шагах от нее, тяжело дыша, стоял на коленях Хидео. У него на груди сквозь дождь из серебряных цветов летели огненные журавли – просто цветные чернила на его бледной коже. Все его тело вновь покрыли картинки, но от боли они расплывались у Лисы перед глазами.
– Кицунэ! – Хидео с трудом поднялся на ноги и, спотыкаясь, пошел к ней.
Она ощущала кровь, кровь повсюду: на своем меху, во влажной траве.
– Не справился! – бормотал Хидео, пытаясь остановить кровь своей одеждой. – О, я самый никчемный из всех защитников!
Лиса слишком ослабла, чтобы возражать. Мех ее не покинул, и Хидео было легко нести ее.
47
Целый мир за жизнь брата
Джекоб проснулся оттого, что по его лбу что-то ползло. Крысы еще не обнаружили новую тюрьму Кмена, но насекомые здесь были повсюду: муравьи, каменные комары, пауки. Он прихлопнул ночного визитера, хотя понимал, что где-то на подходе следующий. Сейчас ночь? В подземной тьме начисто терялось чувство времени. Спасение приходило только во сне, и Джекоб как раз собирался перекатиться на бок и вернуться в сон, из которого его вырвало насекомое, но вдруг увидел над собой блуждающие огоньки.
Это что-то новенькое.
Они беспорядочным роем слетались в его яму-темницу в таком количестве, что своим мерцанием на секунду перенесли его совсем в другое место – дворец в Венетии, где он в окружении блуждающих огоньков искал карусель, которая детей превращает во взрослых, а взрослых – в детей.
– Я подумал, твои человеческие глаза наверняка сумеют оценить немного света. – Голос Бастарда быстро спугнул иллюзию.
Очень жаль. Он не в Венетии, а по-прежнему в застенках. Что-то он явно туда зачастил.
– Надсмотрщики были очень милы. Еще бы, ведь Бастард к их королю вхож. – Гоил виделся лишь черным силуэтом над решеткой, что служила Джекобу новым небом, но голос выдавал, с каким удовольствием тот смотрит на него сверху вниз, как на пойманного жука. – Кмен увлекся идеей другого мира. Вот увидишь, зеркала заставят его позабыть гнев на нефритового гоила, и стоит ему увидеть, как опасны серебряшки, он сам призовет его на свою сторону! Ну, как я это провернул?! По-моему, ты должен мне аплодировать. А может, и на колени упасть от благодарности. Бастард спасает младшего брата Джекоба Бесшабашного…
– Чтобы сделать гоилов непобедимыми. Чудесно. – Джекоб так и лежал на нарах. По крайней мере, так ему не нужно было, разговаривая, запрокидывать голову. Все кончено. У него руки чесались отхлестать себя по щекам за то, что на самом деле решил довериться заклятому врагу. А теперь гоилы знали о зеркалах.
– Ну, давай же! – Бастард склонился над решеткой. – Скажи мне, где зеркало, которое обычно приводит тебя в этот мир. Наверняка не в Нихоне. Могу поспорить на свою кожу в прожилках, что ты прячешь его не слишком далеко отсюда. Как насчет такого названия, как Шванштайн?
Спокойно, Джекоб!
– Просто фантастика! Это из какой-то сказки?
Проклятье. Разумеется, Бастарду известно, что у него давно есть комната в Шванштайне. Это может разузнать каждый ребенок.
Джекоб сел.
– Ладно, шутки в сторону. Ты действительно считаешь меня настолько тупым, чтобы жить там же, где спрятано зеркало?
Это хотя бы заставит его сомневаться. Но в один прекрасный день Бастард прочешет развалины. И что потом? Тебе, Джекоб, нужно выбраться отсюда и разбить зеркало.
– Если не скажешь ты, это сделает Лиска. После той жалкой попытки освободить тебя она, должно быть, убедилась, что это ее единственный шанс тебя вернуть. Если она еще жива. Потоки, которые смыли ее отсюда, наверняка утопили не одну лисицу.
Ерунда, Джекоб. Она дочь рыбака. У нее все хорошо. Абсолютно точно. Но теперь ей нужно скрываться не только от Игрока, но и от солдат Кмена, а его рядом с ней нет.
Проклятье!
Он повернулся лицом к стене:
– Вали отсюда! Или я расскажу охранникам, что твоя драгоценная печать – подделка.
Бастард рассмеялся. О да, он забавлялся на всю катушку.
– Кмен выдал мне новую. Давай уже! Рассказывай, где зеркало. Она там совсем одна. Что, если ольховый эльф ее найдет, пока ты тут, в камере, рассиживаешься?
Да – что, если? В замке Игрока Бастард слишком много узнал о его проблемах с ольховым эльфом. Что, если просто сделать вид, что готов показать им зеркало? Заманчиво. Лучше, чем изображать приманку для брата, пока
