Эпидемия - Евгений Юрьевич Лукин
— За кого еще?! — с вызовом продолжал сосед по подъезду. — Вот примут закон. И где тогда правды искать?
— Можно подумать, вы ее сейчас где-нибудь найдете! — буркнул Егор.
— Пожалуй, что и не найду, — подумав, согласился тот. — А какой, простите, срок вам дали на то, чтобы… м-м…
— Испытать законопроект? Месяц…
— Я вот к чему. Вас ведь пока еще гоняют забавы ради — за то, что депутат… за то, что никто за вас не вступится… Так, хиханьки-хаханьки… А ну как сообразят, вроде меня, что дело-то куда серьезнее? Каждый ведь окажется в вашей шкуре, если примут… Что тогда?
— Не сообразили же до сих пор!
— Сообразят. А не сообразят — я подскажу. И не надо так на меня смотреть! Если вы, Егор Петрович, сами не ведаете, что творите… в какую вы нас всех яму тащите… Пеняйте на себя!
Вдалеке, возле свежепобеленной ротонды, обозначились двое небрежно одетых мужчин и озабоченно принялись озираться.
— По-моему, по вашу душу, — холодно произнес собаковладелец.
Егор Ненахов вскочил — и кинулся прочь.
* * *
Оказавшись в своей однокомнатке, он заперся на оба замка, кое-как унял сердцебиение, потом побрел на кухню, где принял стопочку отдающего торфом виски. Подсел к столу и пригорюнился, в полной мере ощутив горькое свое сиротство.
И пожаловаться некому. Один-одинешенек. Хотя, может, оно и к лучшему: будь у него семья — глядишь, и семье досталось бы. Не зря же Дементий Сидорович выбрал именно его — бездетного, разведенного. Неужто предвидел, что противники иного законопроекта ни перед чем не остановятся, даже перед похищением родных и близких? А потом скажут: сам спровоцировал…
Ну и кто ты теперь такой, Егор Ненахов? Депутат не депутат, гражданин не гражданин… Вспомнилось вдруг, что человек, по словам Платона, это двуногое существо без перьев… Да-да, а хулиганствующий Диоген ощипал петуха и принес Платону: вот тебе, дескать, человек. Тот понял свой промах, уточнил формулировку: двуногое без перьев с плоскими ногтями…
И хоть бы одна сволочь поинтересовалась: а каково было тому петуху, ощипанному заживо ради торжества истины!
* * *
Пространство между колоннами и стеной по науке называется перидром. Прошмыгнув тайком в это самое пространство (что было, заметим в скобках, далеко не просто сделать, поскольку на облицованных мрамором ступенях отирались какие-то разгневанные тетки с плакатиками и флагами), Егор Петрович почувствовал себя в относительной безопасности. Перевел дух, принял более или менее достойный вид и лишь тогда счел возможным проникнуть в здание Думы. Весьма своевременный поступок — внизу уже раздался телефонный щебет, свидетельствовавший о том, что возможная жертва — в двадцати шагах.
Дежурный в аквариуме при входе узнал испытуемого и, скроив сочувственную мину, приветствовал по имени-отчеству. С таким же примерно выражением здоровались с Егором Петровичем и все встреченные им на лестнице и в коридорах. Кое-кто при виде свежего синяка под левым глазом горестно поцокал языком.
Слава богу, Дементий Сидорович был на месте.
Узрев вошедшего, чуть отшатнулся, сделал страшные глаза.
— Ты?.. — не поверил он и задохнулся от возмущения. — Тебе как было сказано? Пока не сдашь отчет, ни ногой сюда… Ни ногой! Только в самом безвыходном…
— Безвыходное, Дементий Сидорович… — обессиленно выдохнул Егор. — Не могу я больше… Что хотите делайте, не могу!
Дементий Сидорович вгляделся в его отчаянное лицо и понял, что ситуация-то, кажись, и впрямь серьезная.
— Садись, — угрюмо повелел он.
Егор Ненахов сел, уронил плечи.
— Жидóк на расплату… — гневно пробурлил глава инициативной депутатской группы. Выражение, конечно, рискованное в смысле политкорректности, однако в данном случае слово «жидóк» представляло собой краткую форму от прилагательного «жидкий». Кстати сказать, сам-то Дементий Сидорович был родом из станицы Нижне-Погромная и любил щегольнуть при случае образчиком родной речи. — Как денежку получать — так мое почтение, а как отработать — так сразу и «не могу»…
— Дементий Сидорович! — возрыдал Егор. — Мне вчера нос отвернуть грозились!
Тот на секунду задумался.
— Ну а что нос?.. — возразил он чуть погодя. — Подумаешь, нос!..
— По самые причиндалы!
— М-да?.. — почему-то приходя в хорошее настроение, переспросил Дементий Сидорович. — По самые, говоришь…
И снова стал серьезен.
— Ни хрена ты, я гляжу, Егор, не понял. Думаешь, прикольчики опять депутатские? Закон о невыпускании котов на крышу? О некурении на балконах?.. Надо же страсть какая — нос ему отвернуть грозились… — посопел, помолчал. — Ну-ка покажь фингал…
Егор Ненахов покорно приподнялся и подставил левую щеку.
— У врача был?
— Был. Вчера…
— Зарегистрировал?
— Зарегистрировал.
— Ну и чего тебе еще надо? Компенсацию выплатим…
— Дементий Сидорыч… — отважившись, проскулил испытуемый. — А может, ну его… этот закон? Кто его предложил вообще? Какая-то группа избирателей…
— Какая-то?! — не поверил своим ушам Дементий Сидорович.
— Ну а что? — агонизировал Егор, убиваемый изумленным взглядом начальства. — Медсестра… пенсионер…
— Так ты что же, считаешь, они сами по себе в Думу с письмом обратились? Медсестра… пенсионер… Да за этой медсестрой, за этим пенсионером… такие люди стоят, что мама не горюй! И им этот закон позарез нужен! Понимаешь ты? Позарез…
— Зачем? — пискнул Егор.
— Затем! — громыхнул в четверть голоса грозный Дементий Сидорович. — Затем, что без него все вразнос идет! Сколько предпринимателей из бизнеса изъято, а? И каких! Самых креативных, самых амбициозных…
— Как изъято?.. — пролепетал Егор.
— Принудительно! За решетку! На три года изъято, на пять… А ты прикинь, что это такое в бизнесе — пять лет! Хотя бы даже и три… Ладно, бог с ними, с изъятыми! Неизъятые по краешку ходят, можешь ты это понять?! Потерпи, Егор! Потерпи… Есть такое слово — надо. Вот сейчас — надо…
Испытуемый нахохлился, стиснул зубы.
— Не могу, Дементий Сидорович… — выдавил он наконец. — Сил моих больше нет…
— А у них, значит, есть? У тех, которые сейчас на киче парятся!.. Только о себе, только о себе… — Глава инициативной депутатской группы, клокоча, выхватил сотовый телефон, неистово ткнул в нужный номер. — Аполлинарий Трофимович?.. — Голос шефа исполнился почтения. — Затрудненьице у нас… Да вот испытуемый наш смалодушествовал… Сил моих, говорит, больше нет… Достиг предела прочности… Попрочнее? Да боюсь, нет у нас никого попрочнее… Словом, просьба у меня: вы уж как-нибудь ему там со своей стороны посодействуйте… помогите… Работник-то старательный…
* * *
В перидром между стеной и колоннами Егор Петрович вышел совершенно в ином состоянии, нежели входил. Посодействуют… Помогут… Кто? Наверное, те, во имя кого подписывали обращение в Думу пенсионер, медсестра… прочая шушера… вся эта группа избирателей… А за
