Покорение Дракона - Юлия Фим
Она сбежала со свадьбы Сяо До и Лин Цзинь, если это можно было назвать побегом, ведь эта парочка ушла с праздника еще раньше. Лин Цзинь шел свадебный красный, а Сяо До шла счастливая умиротворенная улыбка.
Сяо До признался Чживэй, что сделал предложение в вечер битвы. Он сказал:
– Я собирался просить ее принять меня в мужья каждый день, а она сразу сказала «да»! Я так растерялся, что она засмеялась надо мной. Не понял даже, обидно мне было или радостно.
И хотя он так говорил, он улыбался, давая понять, что нисколько ему было не обидно. История с каждым разом обрастала новыми подробностями, и в последней версии Лин Цзинь созывала совет Троецарствия, лишь бы поглумиться над бедным женихом.
И хотя ради таких глупостей совет Троецарствия бы собирать не стали, Чживэй все же гордилась тем, что у них получилось сделать с Империей Чжао.
Чживэй вместе с Лин Цзинь дала понять Сюин, что больше не будет никакого превосходства светлых. В качестве поддержки они пригласили Чжан Мэйлинь, как представительницу людей.
Сюин, на удивление, спорить не стала. Похоже, когда сила связала ее с Лин Цзинь, она обрела внутреннюю гармонию и покой. Да и не только она. Светлые, которые не могли ощутить истинного счастья, внезапно вновь обрели это чувство. Умение любить себя, близких и радоваться каждому дню точно принесло им умиротворение.
Чживэй даже вообразить не могла, как может изменить человека такое простое чувство, как доброта к себе. Как будто и не было больше нужды причинять вред другим.
На похороны Сюаньлуна и Байлун Чживэй настояла, чтобы пришло все Троецарствие. А кто не мог явиться, тем при помощи больших медных пластин транслировали происходящее.
Сегодня, прямо посреди свадебного обряда, Ифэй вдруг закричала:
– Не может быть! Целая опера?! Ох, давайте ее назовем: «Тёмная из империи Чжао», или нет! «Сирота из рода Лю»! Или нет! «Злая Демоница»! Или нет! «Легенда о белом Драконе»! А, такая же уже есть…
– Тихо! – взмолилась Мэйцзюнь, а затем мечтательно добавила: – «Прощение Байлун»?
– Или, может, даже лучше «Покорение Дракона», – продолжила Ифэй. – Все будут думать, что это история о любви, а потом… Правда, история и есть о любви… Драконов, да?
Чживэй старательно делала вид, что не слушала их. Никогда она еще так не злилась, когда увидела, что обе девушки выжили. Нет, конечно, она была этому рада и испытала огромное облегчение, но то, что они бросились в огонь Дракона? Да еще и ради спасения Чживэй. Мэйцзюнь неловко пробормотала: «Я боялась, что тебя убьют… А у меня было сердце Байлун. И ты знаешь, я подумала, что она защитит меня… И она защитила».
Чживэй взмахнула рукой, приглушая их голоса до едва слышного писка. Сяо До благодарно улыбнулся, а Лин Цзинь, кажется, ничего не заметила. Она смотрела на жениха с пронзительной нежностью.
– А это могли быть вы с Шэнем, – фыркнула Ифэй. – Меня бы стошнило!
От переизбытка счастливых эмоций Ифэй никак не могла замолчать и болтала с самого утра.
– Пусть только появится, – нахмурилась Мэйцзюнь. – Он пожалеет! И Хэлюй пожалеет! Когда успел только сбежать!
То, что Хэлюй сбежал, не удивляло Чживэй, а вот мысль, что Шэнь, прежде чем испариться, вернулся за своим слугой, все-таки поражала. Похоже, он все же был способен на верность. Просто не ей и не их друзьям.
Перед ней вдруг возникла рука, протягивающая ей цзунцзы. Сюанцин, тоже сбежавший со свадьбы, сел рядом с ней.
Да, этот бессмертный хитрюга не умер. Оказалось, его связь с Вечно Цветущим Персиковым деревом помогла ему выжить. Меч Байлун оборвал его нити, связывающие с Небесным миром, а в остальном его выходили.
Чживэй отложила ветку и взяла сладость, любовь к которой пронесли через тысячелетия. Сердце защемило от нежности, а душа тоскливо заныла.
– Господин Владыка Небес, – она все же смешливо склонила голову, поворачиваясь к нему.
На Небесах Сюанцина ждали как священное божество, которое возглавит Судьбоносные, а затем и Верховные небеса.
– Госпожа Спасительница Поднебесной, – он склонил голову ниже, чем она.
Сюанцин теперь больше шутил. Наверное, другим казалось, что он наконец в порядке. Чживэй же видела другое: плечи его теперь всегда были опущены, словно их придавило каменной плитой. Ему тяжело далась правда о том, как ему удалось выжить и сохранить себя. Все в этом мире ему напоминало теперь о той счастливой дружбе, которая у них когда-то была.
Наверное, ему следовало бы уйти в Небеса как можно скорее, но его держали Чживэй и друзья. Вслух он, конечно, этого не скажет, но Поднебесная его тяготила.
– Это мир, из которого ты пришла? – Сюанцин кивнул в сияющий круг, невидимый для обычного человека.
Чживэй кивнула.
– На горе Оранжевых цветков, – задумчиво протянул Сюанцин. – Судьба умеет посмеяться.
Она тоже не ожидала, что нити ци приведут в место, где она однажды умерла. Сюанцин серьезно посмотрел на нее.
– Что именно тебя тревожит?
Столько всего ее тревожило! Хорошо, что было с кем поделиться. Ее выслушают и не будут навязывать ответ.
– Здесь я Лю Чживэй. Великая воительница. Здесь у меня есть друзья, я принадлежу этому миру, – она рыскала взглядом по лицу Сюанцина в поисках ответа на невысказанный вопрос. – Но…
– Какое же «но»? – мягко спросил Сюанцин.
Это был очень сложный вопрос, на который она и сама не вполне понимала ответ. Все чаще она вспоминала жизнь в другом мире, вкус фастфуда и вредных закусок, все чаще она тосковала по книгам и новеллам, по городскому шуму.
Империя Чжао исцелилась, а в Троецарствии она не видела себе места. Все ее друзья больше не были скованы выданными им когда-то ролями, каждый из них теперь строил свою жизнь. В чем же была жизнь Чживэй? Все это время Чживэй была Злостью, необходимой, чтобы выжить. Однако теперь злость ушла.
– Я должна Лин Юн ее жизнь, – вырвалась у нее мысль, которую она так боялась озвучить.
Сюанцин ничего не сказал, просто слушал.
– Я не чувствую себя ни Чживэй, ни Сяннин. Сяннин – воспоминания, часть меня, Чживэй – маска, чтобы скрыть слезы, или даже щит, чтобы спрятать чувства. В глубине души я все еще та Лин Юн, сбежавшая, потому что не могла вынести чувства вины. – Сюанцин открыл рот, и Чживэй улыбнулась. – Да-да, я понимаю, что не виновата. Теперь.
Лин Юн было трудно принять, что выжила только она. Почему она, а не ее маленький брат? Или почему она – вместо всей семьи? Зачем она настояла на той поездке?
И все же это не было ее виной. Стечение обстоятельств – иногда просто случаются страшные вещи. Несправедливые, жестокие, бессмысленные.
И пока ты жива, ты можешь сделать единственное, что в твоих силах, – это продолжить жить дальше.
Лин Юн была всего лишь человеком, впереди ее ждала нелегкая жизнь: каждый день тосковать о родителях и о брате, получить образование или отдать всю себя опере, построить, может быть, карьеру, а может быть, не гнаться за ней, может быть, объехать весь мир, а может быть, никогда не покидать Пекина.
Не так. Впереди ее ждала жизнь.
Жизнь.
– Никто ведь не проживает жизнь без ошибок. И они не определяют человека, а становятся частью его силы и гармонии. Смириться с ошибками, принять их как частичку себя, не стараться быть идеальной, а быть счастливой – в этом и есть смысл жизни.
– Думаю, так и есть, – улыбнулся он.
– Думаю, этому ты меня и научил.
Сюанцин никогда не переставал верить в нее. Даже когда она не верила в себя сама, когда она дала себе звание «Демоница» и пошла по пути разрушения. Даже тогда он был ее летним дождем, ее солнцем, ее укрытием от ветра – и она выросла, потому что он дал ей эту возможность.
– Ты сделаешь правильный выбор, –
