Предатель в красном - Эш Хейсс
– Посмотри на меня.
Напряжение момента начало спадать; я давал ей время привыкнуть к ощущениям.
Элен вновь открыла глаза.
– Страшно? – преисполненный любопытства спросил я.
– Я доверяю тебе.
– Потому что это закон Кампуса, верно?
– Потому что я хочу доверять тебе.
Я провел руками по ее талии, крепче прижимая к себе, и услышал, как живое сердце эфилеана, словно дикая птица, рвалось из грудной клетки, передавая свой четким ритм мне.
Мое любопытство, нездоровый интерес бесконтрольно перерастали во что-то большее. И это что-то стало пугать меня, потому я пригрозил:
– Не бойся подходить к хищникам в городе, но не стоит подпускать их слишком близко.
– Значит, я рискну. – Она привстала на носочки и прикоснулась к моим губам. Внутри все загудело. Пугающие и странные чувства оглушили. Ближе. Еще ближе. Я провалился вглубь ощущений и растворился в ней.
Лишь когда Элен отпрянула, я выплыл наружу и открыл глаза.
– Что это?.. – обескураженно спросил я.
– Это называется «поцелуй».
– Я про… – я замолк и задумался.
«Чертовщина какая-то. Скольких ночнорожденных девиц на веку перецеловал? Уж сколько женских тел было в моей постели, но ощущения, все как одно, были другими – без погружения».
– Так ты что, серьезно, никогда не целовался? – с издевкой спросила Элен.
– Смешная ты. – Я осмотрелся, стараясь отвлечься. – Мне нужно в главный штаб обсерватории за документами, поэто…
– Это который наверху? Круглый и прозрачный?
– Да.
– Это же под самым небом! Смотрители говорили, что сейчас он не работает. – Губы дикарки тронула грустная улыбка. – Обычным жителям туда не попасть…
– Хочешь? – спросил я и удивился своему же вопросу.
Элен воскликнула:
– Да! Очень!
Я мог дойти туда и сам, но какая-то часть меня желала… Монс, она прямо-таки орала в рупор, чтобы Элен пошла со мной!
– Тебе там понравится.
Обсерватория располагалась на крыше главного штаба. Ранее ее использовали в рабочих целях эфилеаны воздуха для фильтрации и контроля уровня химических испарений, приходивших с отравленных земель в районе Кампуса. Но после по периметру стен построили смотровые площадки и обсерваторию забросили, отдав под склад для старых бумаг. А зря – такое красивое место!
Я успел по пути передать через дежурных для двести восемьдесят шестого смотрителя, что его объект сегодня «под присмотром».
* * *
Поднявшись по винтовой лестнице, мы оказались около потолочного люка. Постучав кулаком пару раз по заржавевшим креплениям, я резко толкнул скрежещущую дверь.
Как только мы оказались внутри, Элен подбежала к прозрачной стене и восхищенно ахнула:
– Это… наш город.
– Удивительный. – Я оказался возле нее и окинул взглядом простор.
– Джелида, да как можно называть такой городище скромным Кампусом?
– Когда-то белый город был простым убежищем из шатров, завешенных тряпками. Я был здесь с основания. Двадцать лет назад первые пришедшие эфилеаны земли помогали со строительством – так появились деревянные дома. Эфилеаны воды создавали питьевые источники, помогали с урожаем и вместе с Доном разработали первые чертежи будущего города. На убежище это уже было не похоже, но и до города еще не дотягивало, поэтому кто-то из приближенных Дона назвал это место Кампусом. Эфилеаны воздуха работали на мельницах, эфилеанские волки добывали живность, ночнорожденные охраняли нас от нападений безумцев Бездны страха, сутками карауля пристанище. То, что ты видишь сейчас, – колоссальный труд старца и тех, кто поверил в его мечту. Днем и ночью они отстраивали город, о названии тогда никто даже не думал. С годами жителей становилось все больше, горожане просили дать имя творению, но Дон так ничего и не придумал. Так и осталось именем этого места – Кампус.
– Ты и вправду любишь город, – подметила Элен. – Но мне кажется, что твоя любовь к городу – только часть тебя.
– Почему так решила?
– Не знаю, лицо у тебя такое… Будто ты наслаждаешься спокойной жизнью, но в то же время хранишь какой-то коварный план.
– Проницательно.
– Я много лет наблюдала за лицами в порту. У твоего выражение как раз такое же, как у торговцев, когда глаза у них светятся при сделке, а в голове уже давно крутится план, как облапошить бедолагу.
– Я ищу один камень, – из меня вырвалось откровение. – Яростный камень.
– Это который Асентрит?
Я резко обернулся, ошарашенный, а Элен беспечно продолжила, любуясь городом:
– Мои «знакомые» тоже его ищут, и меня еще хотят в это втянуть. Но я надеюсь, что ты его найдешь быстрее, чем мои «внутренние арендаторы». – Она засмеялась.
– А про Багрянник слышала?
– Да. Святое дерево людей.
– Как думаешь, оно еще существует?
– Да хрен его джелийский знает. Но если и существует в мире, то наверняка стоит баснословных денег!
– Хм, значит, если я нашел кусок этого дерева, меня можно считать богачом?
– Именно! – Элен снова рассмеялась, вероятно, так и не догадавшись, что я действительно нашел Багрянник.
Элен знала про камень, но не знала, где он, это стало очевидно, так что мой взбудораженный интерес по этому поводу поубавился.
– И все же ты любишь белый город, – довольно выдала она. – Глаза у тебя светятся, когда ты на него смотришь.
– Светятся? Прям как лампочки?
– Прожекторы! – раздался звонкий смех Элен, эхом отскочивший от прозрачного купола, и я подхватил его.
Да, я по-настоящему наполнялся жизнью, когда слышал ее смех, и в этот момент так некстати вспомнил о мертвецком друге.
– Элен, ты еще не встречалась с Сейджо?
Она удивленно вздернула изогнутой бровью и возмутилась:
– Да кто этот Сейджо? Ты уже который раз про него говоришь.
– Да не важно, – с облегчением ответил я. Угроза миновала. – Если встретишь жнеца, который так представится, старайся много ему не рассказывать. Лучше вообще с ним не разговаривай и просто уходи.
Я выдержал паузу, но дикарка, к моему великому удивлению, не стала расспрашивать про жнеца.
– Штаб заканчивает работу через два часа. – Я перевел тему. – Мне нужно найти кое-какие старые бумаги, будешь мне помогать.
– Мы бы пришли быстрее, двигайся ты поживее, – буркнула Элен.
– Доживешь до моих лет… Ладно, ищи бумаги пятилетней давности о заключенных второго этажа тюремного отделения.
* * *
Документы эти мне были нужны уже к завтрашнему утру, но что через час, что через два часа – найти их нам не удалось. Элен зарылась в самую большую и старую кипу бумаг в углу. От пыли эфилеан начала так чихать, что искрились руки. Как она сказала: «Последствия выдержки». В порту элементалий скрывала себя
