Как поймать монстра. Круг второй - Арина Цимеринг
– Да пошла ты! – заорал голос, и Джемма вздрогнула всем телом. – Ты не можешь мне ничего запрещать!
Уже не ребенок, еще не подросток. Вот каким был этот голос.
– Я сказала, ты никуда не пойдешь! – заорал другой голос в ответ. – Ты думаешь, я совсем слепая?! Не вижу твои зрачки?!
– Ты мне не мать, дура! Я сама разберусь!
Не разберется. Никогда не умела разбираться, никто ее так и не научил.
– Заткнись и пошла в комнату! Живо!
С улицы громко посигналили – слышно было даже на втором этаже. Точно. Это придурки из Саут-Верча, чья компашка ошивалась у старой мануфактуры, – в тот год Мэйси связалась с ними. Еще через пару лет часть из них присядет в окружную тюрьму за налет на аптеку, но даже после этого легче не станет. Наоборот.
– Я сказала, ты идешь наверх!
– Отпусти меня!
Джемма закрыла глаза, надеясь, что все это исчезнет, что реальность снова поменяется, но крики просачивались в уши, становясь все ближе.
Она помнила, как чертовы скандалы повторялись из раза в раз. Мэйси приходилось затаскивать по лестнице силком, вот как это было. Она была меньше, тоньше, боже, фунтов восемьдесят веса, не больше, – и Джемма всегда одерживала верх.
Вот она тащит ее по коридору, Мэйси упирается: все еще детское лицо в размазанной от слез косметике, крашеные волосы спутались из-за возни. Стоит двери закрыться за ней – Джемма сама поставила там крепкую щеколду, даже не стала вызывать мастера, – как та начинает трястись под ударами.
– Открой дверь! – заорала Мэйси. – Открой эту сраную дверь!
Девчонка – злая, с покрасневшими глазами, готовая вот-вот расплакаться – ворвалась в ванную напротив, не закрыв за собой дверь.
– Сука, Джей! – голос Мэйси взорвался рыданиями. – Какая же ты сука! Бесполезная шваль!
Джемма так и осталась в коридоре, беспомощно подперев спиной стену и глядя на шестнадцатилетнюю себя, умывающую лицо. Рядом раздавались вой, ругань и удары об дверь, но они обе делали вид, что не слышат их.
– Выпусти меня! Хватит быть такой стервой!.. Ты меня слышишь, Джей?! Лучше бы… лучше бы это ты умерла!
«Это не она», – сказала Джемма девчонке перед собой, которая с ненавистью уставилась в пустоту, держась за створку ящика над раковиной. «Она так не думает. Это все гребаный отходняк».
Но ты ведь это и так знаешь.
Девчонка со всей силы захлопнула ящик. Стекло не разлетелось, но содержимое от встряски посыпалось вниз: все, что было в аптечке, зубочистки, резинки, зубные щетки…
– Твою мать!
Шагнув от раковины, она на что-то наступила и посмотрела вниз. Даже со своего места Джемма видела, что там.
Это была рыжая пластиковая таблетница. Под подошвой она раскрошилась, и теперь белые таблетки высыпались на ковер. Джемма знала, что на этикетке все еще можно разобрать начало имени: Х. Рог…
Они снова были в комнате. Внизу шумел телевизор – вусмерть пьяный Чарли отрубился перед ним и не был помехой. Да будь он даже достаточно трезв, чтобы стоять на ногах, больше он не смог бы удержать ее здесь.
Снаружи успело стемнеть, пока она возвращалась, потому что путь из больницы занял полтора часа. Это был тот самый день, Джемма знала это абсолютно точно.
И вот как выглядел конец этого дня.
Джемма смотрела на нее – девятнадцатилетнюю, растрепанную, все еще в фирменном зеленом фартуке, который она так и не сняла днем, когда вернулась домой из забегаловки. Она понятия не имела, как выглядела со стороны в тот день: никто не оглядывался на нее в метро и в автобусе, никто из знакомых на улице ее не окликнул. Она выглядела как обычно: те же волосы, убранные в хвост, то же серое лицо, те же синяки под глазами. Глядя на нее, никто не подозревал, что этот день что-то наконец в ней сломал.
Ей было девятнадцать лет – и она больше не справлялась.
За окном начался дождь. Джемма слышала первые его капли, пока девушка перед ней с грохотом вытаскивала из стенного шкафа чемодан. Дождь усиливался, пока она затаскивала его на кровать – прямо с колесиками – и пыталась расстегнуть заевшую молнию. Глаза у нее покраснели, она готова была вот-вот расплакаться – но и этого больше не произойдет.
Пока она убеждала себя в этом – больше никогда, никогда больше, – в Чикаго начался ночной осенний ливень.
Девушка перед ней швыряла вещи в чемодан. Дождь не прекращался.
– Ты это заслужила, – сказала она, закидывая внутрь свитер. – Все это.
Джемма моргнула. Ей казалось, что с самой больницы и до того дня, как она добралась до Калифорнии, – долгие дни, заполненные пустотой, – она не произнесла ни слова. Молча покупала билеты на автобус, молча расплачивалась в мотелях… Разве она разговаривала сама с собой?
Стоя к ней спиной и продолжая заполнять чемодан, девушка спросила:
– Знаешь, как это закончится?
– А, – сообразила Джемма. – Так мы снова здесь, да?
– Я спросила, знаешь ли ты, как это закончится? – бесцветно повторила та. Вслед за свитером внутрь отправилась мятая стопка футболок. – Потому что я знаю.
Сукин ты сын.
– Ну давай, – сказала Джемма. – Расскажи мне. Как это закончится.
В чемодане оказались настольные часы, кассетный плеер – старый подарок мамы, еще из детства, – бутылка содовой, какая-то книга, а потом она взяла коробку с мелочами для волос и просто вытряхнула их туда. Конечно, в реальности Джемма этого не делала. В ее чемодане почти ничего не было, когда она покинула этот дом в последний раз.
– Это закончится так, – монотонно сказала та, Другая Джемма. – Ты откроешь дверь. Отдашь свою жертву и получишь золото. Ты станешь камнем и войдешь в круг. Ты станешь ключом, поворачивающимся наоборот…
– …И стану молотом, – подхватила Джемма, – разрушающим статую. Это дерьмо я уже слышала. Комментарии будут?
Бросив в чемодан настольный ночник, Другая Джемма остановилась. Замерла в неестественной позе, и предательские мурашки побежали у Джеммы по шее. Ну нет. Больше она этого не испугается.
Джемма пересекла расстояние между ними и потянула ее за плечо. Под рукой было что-то влажное, но она не обратила внимания: ей нужно было увидеть…
– Ты откроешь дверь, – повторила Другая Джемма, оказавшись с ней лицом к лицу. – И вот что ты там найдешь.
Чернота поглотила нижнюю часть ее лица: рот превратился в широкую щель, разрезающую лицо пополам. Но это больше не было ее лицом: с него ей улыбался Левиафан, скалил зубы Тартар, смеялся Кронос, пожирающий детей.
– Вот, – сказал он, – вот как это закончится.
Чернота, живая, подвижная, чавкающая влажным голодом, шевелилась на его шее, ползала под его волосами. Джемма отшатнулась, чувствуя, как она перебралась и на ее собственные руки.
– Огни никогда не зажгутся.
Чернота продолжала забирать у Другой Джеммы свое: темнота обхватывала
