Кровь Первых - Ольга Аст
Я в последний раз оглядел небесный сад, запечатлев его увядающий вид в памяти и прощаясь с ним.
Каталея ждала меня, словно застывшая скульптура. Ее взгляд был пустым, а тело – недвижимо, она не слышала и не видела ничего, кроме колодца мироздания. Я встал за спиной Каталеи и переплел наши пальцы, даже здесь отказываясь стоять вдали от нее.
Сверкающий поток перекинулся на меня, увлекая в водоворот жизни и смерти, где бесчисленные нити сплетаются, чтобы образовать новые. Нерушимое равновесие, охраняемое тремя божественными столпами.
Вот он, конец истории мальчика Этана. Послушай его, отец:
«И были они вместе даже после смерти, перерождаясь и находя друг друга вновь и вновь в новых телах, эпохах и мирах. Их души всегда будут притягиваться, потому что чувства, которым не придумали названия на Земле, намного сильнее, чем воля богов. Сильнее самого мироздания».
Пусть это будет моей несбыточной мечтой, и хотя бы на мгновение, пока ладонь чувствует тепло ее кожи, я хочу верить, что у моей истории будет счастливый конец.
Последний из богов больше не мог думать или говорить, его поглотил поток жизней, который брал свое и по крупицам разрушал слабую человеческую душу. Через десятки лет от нее не останется даже песчинки, а боги Каталея и Этан навсегда сотрутся из памяти этого мира.
Продолжение следует…
Дополнительные главы
Глава 19
Детство Этана
== Окраины Дартелии ==
Капли летнего дождя мерно стучали по кронам деревьев. Казалось, они играют в догонялки. А когда им надоедает, то скатываются вниз по листочкам и падают на землю, собираясь в лужицы.
Дождь только начался и даже не набрал силу, но дырявая крыша охотно пропускала влагу в комнату. Одинокая капля оторвалась от потолка и почти беззвучно разбилась о деревянный пол.
Женщина заправила за ухо прядь черных волос и отложила в сторону пучок сухих трав. Она подняла руки над головой и потянулась, разминая затекшие мышцы. Совсем рядом, всего в нескольких шагах, мужчина увлеченно читал очередную историю мальчику.
– Доблестный Бертранд не мог предать честь воина и вернуться к своей возлюбленной. Клятва, принесенная королю, тяготила его, но он был вынужден следовать пути меча и славы.
Бархатный и теплый голос приятно разносился по комнате. И как же она забыла, что сегодня был именно такой вечер. Мужу не мешал полумрак, разгоняемый только тусклым светом от лампы. Иногда могло показаться, что он видит буквы в темноте, как кот – свою добычу. А вот ей грамота давалась с трудом. Зато травы приносили успокоение и помогали чувствовать себя лучше, нужнее. Целебные отвары, настои и порошки всегда служили верными спутниками, принося радость и согревая душу.
«Хельгурское отродье».
Женщина тряхнула головой, отгоняя мерзкие слова. Нет, она не могла быть хельгуркой. Их боялись, недолюбливали, считали ведьмами, а она просто любила травы и понимала их. В этом не было ничего странного и постыдного. Лучше не позволять дурным мыслям лезть в голову, иначе ни один отвар не получится. Травы живые, они все чувствуют.
Взяв кувшин, женщина подошла к образовавшейся на полу лужице. Она поставила сосуд под капли и удовлетворенно кивнула сама себе. Крышу стоило бы подлатать до следующего дождя.
– Папа. Это неправильно! Конец неправильный! Не хочу!
Мальчик возмущенно заголосил и так распереживался, что аж сел в кровати. Он грозно нахмурился и надул щеки. Руки были сложены на груди, а непослушные волосы торчали в разные стороны. Муж только беззлобно рассмеялся на выходку сына. Ему нравилось то, с каким упорством ребенок не желал принимать неугодные ему истории.
– Каждый раз одно и то же. – Женщина покачала головой и, улыбнувшись, села рядом с ними. – Что на этот раз не устроило нашего Этана?
– Там все неправильно! Он не должен был давать клятву королю и бросать возлюбленную. Бертранд дурак! – мальчик фыркнул и демонстративно отвернулся.
Муж лишь развел руками, в его темно-зеленых глазах играли смешинки.
– Этан, нельзя ругать других, даже если это герой из книги. – Она постаралась, чтобы голос звучал строже, но, по правде говоря, ее такое поведение сына тоже забавляло.
Мальчик покосился на родителей, но потом снова хмыкнул.
– Все равно дурак.
* * *
Утром трава покрылась холодной росой и маняще сверкала на солнце. Птицы заливались трелями на ветках, а свежий ветерок трепал каштановые волосы мальчика. Он подставил лицо теплым лучам и широко раскрытыми глазами смотрел на лес, не боясь ни его мрачного вида, ни диких зверей, обитающих в нем. Этан бесстрашно взирал на мир как на лучшего друга, не ожидая от того удара или подвоха. Все в нем кричало, что он был рожден для этого света, который не имел ничего общего с тем, что творилось за пределами густого леса. Мальчик сорвался с места и, заливисто смеясь, побежал по мокрой траве, разгоняя притаившихся в ней кузнечиков.
– Этан! Куда ты босыми ногами по грязи? И роса холодная.
Женщина дернулась в сторону мальчика, чтобы догнать и поймать его, но ее остановили слова мужа:
– Пусть его. – Он прислонился к двери, наблюдая за проказами сына. – Этан почти не болеет.
– Свет мой, напомни-ка, кого я недавно отпаивала настойкой? – она поджала губы и укоризненно уставилась на мужа.
– Лелла, – он перекинул мешок через плечо и, слегка наклонившись, чмокнул жену в щеку, – к ужину вернемся.
– Кирус, может, остались бы дома? У тебя так давно не выдавалось свободного дня.
Муж покосился на сына, который уже пытался залезть на дерево, и покачал головой.
– Этан хотел сходить со мной на поляну к старому древу. Я обещал.
Лелла лишь вздохнула: порой ей казалось, что этих двоих связывает нечто намного большее, чем семейные узы. А ведь это она вынашивала ребенка под сердцем. Но сын рос копией отца и совсем ничего не унаследовал от матери. Даже их маленький дом словно делился надвое: вот половина Леллы, а вот – Кируса и Этана. Ее кухонька была увешана травами и уставлена баночками, а вот на полу, рядом с кроватью сына, всегда возвышались стопки книг. И откуда муж их притаскивал, оставалось для нее загадкой. Но с каждым походом в город книг становилось больше, и многообразие их поражало: находились любые – от самых старых до новых и красивых, в обложках из кожи. Лелла надеялась только на одно: что они доставались мужу законным путем и потом к ним не явится стража. Все свободное время он
