Ненасыть - Сон Ирина
– Сиди! Молчи! – одними губами произносит он. Вадик ничего не понимает, но слушается.
Михась утаскивает Тимура с кладбища так быстро, что это похоже на бегство. Верочка, мама, Вадик и Олеся растерянно хлопают глазами им вслед. Серый прерывает неловкую паузу покашливанием и предлагает приступить к салату.
Он прекрасно понимает, почему Михась так вцепился в Тимура и убежал. Хоть и удивляет, ведь до этого случая Михася ничто не прошибало.
Они обедают. Серому с каждой секундой становится все неуютнее, все сильнее свербит предчувствие беды. Он успокаивает себя тем, что Тимур прекрасно справлялся сам все это время, но что-то не дает покоя, грызет, шепчет, что тогда Михась был в своем уме, что надо пойти и проверить, как там Тимур…
– Ну где их носит? – говорит мама, когда Серый уже открывает рот, чтобы сказать о своем желании. – Я хотела сегодня лестницу доделать, а их все нет!
– Марин, давай уже закончим, – вздыхает Верочка. – Я еще пеленки развесить хотела, и дома убраться надо. И Прапора накормить, а то он наверняка опять про обед забыл.
– Ладно, на сегодня хватит, – уступает мама. – Но вы посмотрите только на Михася с Тимуром, а? Взяли и свалили прямо посреди работы! Ну кто так делает?! Так, всё. Сережа, Вадик, гляньте, куда они убежали.
Серый тут же вскакивает с места, хватает Вадика за рукав, подгоняя. Тот, как назло, не торопится: бурчит что-то нелицеприятное о том, что надо бы сначала пообедать, а остальное может подождать, быстро, почти не жуя, заталкивает в рот бутерброд, берет с собой кусок пирога и только потом поднимается, когда Серый уже приплясывает от нетерпения.
Вадику приходится очень постараться, чтобы нагнать Серого.
– Так, а теперь коротко и внятно, что за представление устроил Тимур? – спрашивает Вадик, едва они отходят на приличное расстояние.
– Тимур до недавних пор заменял Василька. Никто, кроме Прапора, не знает, – коротко, стараясь беречь дыхание, говорит Серый.
– Н-да… – тянет Вадик. – У вас тут, оказывается, еще веселее, чем я думал… И куда они пошли, как думаешь?
Серый пожимает плечами и вертит головой. Вокруг лишь кресты, ограды и памятники – нет ни черного пятна футболки Тимура, ни красной – Михася. В голову стучит мысль, что Михась предпочел уйти подальше, чтобы их точно не увидели, и Серый уверенно выходит с кладбища и идет к роще. Догадка оказывается верной – в роще у пруда мелькают яркие пятна. Черное лежит на земле, а красное стоит над ним…
– Ох ты ж ё!.. – охает Вадик, роняя остатки пирога в траву, и срывается с места первым. – Михась! Михась, стоять! Сука, остановись!
Серый отстает ненамного. Разум еще ничего не понимает, а ноги уже несут его на всех парах к Михасю, который просто и незатейливо месит Тимура ногами. Вадик налетает ворохом перьев, острых когтей и хриплых криков, как никогда похожих на воронье карканье. Михась, ошеломленный напором, отшатывается, закрывает руками лицо – Вадик совершенно в птичьей манере метит когтями в глаза – и, упершись спиной в дерево, сползает на землю.
Серый падает рядом с Тимуром на колени, обнимает за плечи, пытается заглянуть в лицо, ерошит пальцами в огненно-рыжих кудрях, боясь отыскать рану. Тимур подается навстречу, обнимает за пояс, его всего трясет, из груди рвутся то ли всхлипы, то ли кашель, и у Серого немного отлегает от сердца – побитый, но зато живой и в сознании.
– Прости, надо было сразу пойти за вами, – с раскаянием шепчет Серый.
Тимур мотает головой и кое-как разжимает руки.
– Ничего, я сам не… не ожидал… Вадик, перестань!
Вадик, точнее, огромная человекоподобная птица в одежде Вадика, косит в их сторону горящим красным глазом, переступает ногами.
– Хватит, – четко повторяет Тимур.
Птицу изламывает в судороге, перья медленно втягиваются внутрь тела, исчезает клюв, и Вадик, тяжело дыша, наподдает скорчившемуся Михасю ногой по бедру.
– Сука! Ты как, цел?
Серый помогает Тимуру сесть, тот морщится, осторожно трогает ребра, скулу, где уже наливается синий кровоподтек.
– Вроде да… – неуверенно отвечает Тимур. – Михась, твою мать… Ну ведь все как обычно было, какого хрена?!
Михась поднимает голову и начинает смеяться. Сначала тихо, потом все громче, увереннее. Смех перерастает в заливистый хохот, и Михась катается по земле, держась за живот, хватая воздух ртом. Его водянисто-голубые глаза слепо таращатся в пространство, и дикий смех звучит откровенно безумно. Вадик медленно, стараясь не делать резких движений, пятится подальше.
Между деревьев мелькают знакомые белые рубашки с кружевами, и к ним выходят хозяева.
– Что такое? Что за дикарские звуки? – говорит Юфим и брезгливо морщится.
Зет манерно машет рукой над ухом, словно отгоняя надоедливое насекомое, медленно обводит всех взглядом.
– Сергей Алексеевич, Вадим Алексеевич, Тимур Ильясович, – здоровается он кивком и с высоты своего величия интересуется: – Тимур Ильясович, вы целы?
– А руки? Ваши руки не пострадали? – обеспокоенно спрашивает Юфим.
– Да… – бормочет Тимур. – Я цел, руки тоже, спасибо…
Хохот резко стихает. Михась выпрямленной пружиной бросается под ноги хозяевам, падает на колени и кричит:
– Пожалуйста, я прошу, я умоляю! Я не могу больше! Я же… Я не хочу!
Зет, в которого вцепился Михась, молча смотрит на него сверху вниз и отворачивается. Юфим снисходит до пояснения:
– Ты отказался платить долг – мы отказались выполнять твои желания. Всё честно. Ты не наш раб.
Михась издает стон, выпускает руки Зета и корчится у ног хозяев, задыхаясь и трясясь от слез. Зрелище ужасное и жалкое.
– Верните его Васильку, – не выдерживает Серый. – Пусть уйдет к нему. Я прошу за него.
– Ох, Сергей Алексеевич, если бы это было так просто… – вздыхает Юфим.
– Вы не имеете права просить за него. У него другой хозяин, – коротко отвечает Зет.
– А свобода воли? – брякает Серый наобум. – У вас же всего три запрета!
– Точно. Вы же поставили границы дозволенного! – хлопает Зет себя по лбу. – Юфим Ксеньевич…
– Такого на нашей памяти еще не бывало, чтобы… – Юфим не заканчивает фразу, в задумчивости прикладывает палец к губам, оценивающе рассматривает Михася. Тот тихо трясется от слез. – Что ж, новые заповеди требуют исполнения, – продолжает Юфим. – Ты можешь побороться за свободу.
Рыдания прекращаются. Михась выпрямляется, неверяще смотрит на хозяев, и в его глазах разгорается надежда:
– Могу?
– Можешь, – кивает Юфим. – В конце концов, здесь имеет место покушение на твою волю.
– Я… Спасибо! Благодарю! – Михась, задыхаясь от счастья, прикладывается губами к руке Юфима, вскакивает и, взглянув на Тимура, Серого и Вадика так, словно только что заметил их присутствие, быстро уходит.
Хозяева несколько секунд смотрят ему вслед и, наконец, обращают внимание на остальных.
– Тимур Ильясович, вы можете идти? – спрашивает Зет.
Тимур поднимается на ноги, думает пару секунд и снова опускается на землю, хотя если бы Серый не успел подхватить его под локоть, это больше походило бы на падение:
– Знаете, я, пожалуй, еще посижу. Вы же не против?
– О, конечно, можете отдыхать, сколько угодно, – смеется Юфим.
– Но я полагаю, вам будет жаль пропустить самую захватывающую битву в жизни, – добавляет Зет и с церемонным кивком прощается: – До скорой встречи.
Как только их фигуры скрываются за деревьями, Вадик перекидывает вторую руку Тимура через плечо. Вместе с Серым они ставят его на ноги.
– Всё, пошли. Ногами двигай, – бросает Вадик.
– Вадик, ну подожди ты! – Серый не успевает за братом, тот слишком быстрый. – Ну куда ты так торопишься?
– Серый, ну в кого ты такой тормоз?! – рявкает Вадик, и в его глазах вновь мелькают нечеловеческие огни. – Почему тебе вечно разжевывать надо?
Серый обиженно сопит.
– И ничего я не тормоз… Просто думаю о том, что прямо перед глазами!
– А надо думать о том, как именно Михась собрался добывать свободу! Тимка…
