Брюсова жила - Василий Павлович Щепетнёв
– Этак-то и мы можем, – протянул Санька.
– Погоди.
В банку он положил ещё всякого сорняка – осота, пырея, прочей вредности, перетряхнул банку и подсыпал в неё щепоть земли и поводил руками вокруг банки. Саньку показалось, что между ладонями у Корнейки проскакивают зелёные молнии, но наверное сказать он бы не мог – солнце светило ярко, а молнии, если не привиделись, были слабенькими.
– Полчасика подождем. Полежим в тенёчке, переварим обед.
– А потом?
– Увидишь, – пообещал Корнейка. – Практическая магия, раздел «Сельское хозяйство».
Они прилегли в тени посадки, что тянулась вдоль поля.
– Послушай, а мои… Они знают, что ты маг, и вообще? – просил Санька.
– Знают, но не верят. Вернее, не придают значения.
– Как это?
– Мы знаем, что Земля круглая, но в обычной жизни внимания на то не обращаем, верно?
– Верно, – согласился Санька, ничего не поняв.
Не понял – думай, учил отец. И он начал думать. Не придают значения… Ну да. Все знают, что от пьянства один вред, но пьют. Не придают значение. Или курение. Минздрав предупреждает, предупреждает, а хоть бы хны. Так, наверное, и родители. Маг, а что такое маг, наверное, что-то вроде музыкальной школы, или физико-математической для одаренных… Не задерживается мысль на этом и переключается на другое…
У Санька и самого переключились мысли на другое.
А Корнейка раскрыл пакет, в котором были банки для жуков, и вытащил из него завернутый в странные, большие листья, кусок мяса на кости.
– Обедай, Джой.
Тот обнюхал, вопросительно посмотрел на Корейку.
– Ешь, ешь.
Джой упрашивать не стал – схватил кус, утащил под куст и с утробным рычанием принялся пожирать.
– Откуда?
– Утром охотники лося завалили. Егеря куски, что получше, взяли, а остальное бросили. Не пропадать же добру.
– Какая охота, где?
– Да есть местечко в Подмосковье. Для руководства. Охотхозяйство имени… Впрочем, это неинтересно.
– Но как же ты… А, понял. Магия.
– Элементарная, – согласился Корнейка. – Перемещение объекта в пространстве при известных координатах.
Они полежали ещё. Джой от мясной сытости начал распевать свои овчарочно-азиатские песни. О чем видит, о том и поет. «Вот я лежу, наевшись лосиного парного мяся, а рядом обретенные друзья ведут задушевную беседу. Как сладостен миг покоя!»
О том ли пел Джой или нет, Санька точно не знал. Домысливал. Сочинял. Потом сочинял свое, но выходило куда как менее складно. За собаку думать легко, а вот по-человечески…
– Пора, – поднялся Корнейка. Он посмотрел банку на свет. – Процесс пошёл.
– Какой процесс?
– Структуральная модификация. Теперь и жуки, и личинки к картофелю будут чувствовать одно отвращение и станут питаться исключительно сорняками, – с этими словами он вытряс из банки жуков на ближайшую грядку. – Мало того, своим энтузиазмом они будут заражать всех жуков и всех личинок, с которыми столкутся.
– Значит, все? Колорадского жука больше нет?
– Увы. Надолго эти качества не сохраняются. Перекуется только поколение этого года. Но поле даст полуторный, а то и двойной урожай, что тоже хорошо.
– Ещё бы.
– А мы… Мы теперь можем погулять по окрестностям деревни, если ты не против.
Санька против не был. Уходя, он посмотрел на рядок – не то, чтобы не доверял Корнейке, а из любопытства.
Жуки с удовольствием устроились на осоте, и, похоже, до ночи колючий враг не доживет. Хорошая штука – магия, подумал он.
– Наука тоже может многое, если с умом, – будто прочитал его мысли Корнейка. – Тот же ДДТ, ядохимикат, не разбрасывайся им налево и направо, большую пользу принести бы смог.
– Значит, и магия может навредить?
– Запросто. Семь раз отмерь, а потом ещё семь раз, и только потом решай, применять магию, или можно обойтись тряпкою. Вот осот. Сейчас он вредный, а не будь его вовсе, как знать, не объявится что-нибудь вреднее вдесятеро. Прежде болезнь была, оспа. Извели. Ура, ура, и тут же СПИД вылез.
– Но жуки…
– Это у меня дополнительная нагрузка по биологии. Задание на лето – придумать и испытать на одном поле средство от вредителей. Я ведь на весь земной шар не замахиваюсь. Даже на район. Одно-единственное поле. Ну, идём?
Они шли не в деревню, рано. В Дом Дикого Барина. Санька решил показать Дом Корнейке. Даже не сам Дом, а Парк. Как-никак, достопримечательность. Почти союзного значения. Что такое «Союзное Значение», Санька твердо не знал, но так говорили о чем-нибудь особенном, небывалом.
Парк, что окружал дом, казался дремучим лесом. Ещё бы. Никто деревьев не рубил. Даже заядлые чирковцы, которые, отвернись, тень прихватят, и те обходили парк стороной. Нет, время от времени являлся человек неверящий, смеющийся над бабкиными страхами, но войдет в парк, отыщет дерево получше – или сразу три дюжины деревьев, начнет рубить или пилить – и вдруг сердце защемит, либо голова заболит, либо в поясницу вступит, да так, что хорошо, если месяцем больницы отделается. Геопатогенная зона – это мудреное слово Санька запомнил, потому что про Парк написали в журнале, в разделе «Непознанное».
И хорошо, что непознанное. Зато тихое и тайное. Нет ни бутылок битых, ни прочей дряни, как в парке культуры и отдыха, что в Чирках. Почти тайга. Белок много, куницу раз видел, а ещё, дятлы, сойки. Грибов полно. Если парку не вредить, то ничего, можно ходить. Не везде. На Могилу Колдуна он только издали смотрел, а ближе не пускал тревожный голос. Он так его прозвал – «тревожный голос», а на самом деле это, наверное, был обыкновенный страх. Ничего, отец говорит, без страха и жизни нет. Вот из окна пятиэтажного дома прыгнуть страшно, и хорошо, а то все бы давно попрыгали, что тогда? Нужно понять, чего боишься, а потом и решать, стоит ли перебарывать страх, или лучше все-таки отойти от окна, не лезть на подоконник.
Хотя у них в Лисьей Норушке и пятиэтажных домов никаких нет. Даже трехэтажных нет.
Но вот с Могилою Колдуна понять, чего боишься, он не может. И Равиль не может, и Пирог, и Наташа. А каждый слышит, будто кто-то внутри говорит «Стой!» Посмотрим, что Корнейка скажет.
А Корнейка молчал. Шёл по парку, прислушивался, приглядывался, даже, кажется, принюхивался. И Джой рядом с ним вел себя, словно выполнял приказ командира «Делай, как я!»
Наконец, у аллеи, что вела на Могилу Колдуна, они остановились.
– Непростое место, – Корнейка положил руку на голову Джоя, и тот замер, оцепенел.
– Чёрная магия? – спросил Санька.
– Чёрная, белая, в крапинку… – Корнейка выглядел озабоченным. – Много чего наверчено. Стоит дед,
