Как поймать монстра. Круг второй - Арина Цимеринг
Окно, которое они выбрали для вторжения, оказалось в чьей-то безликой спальне. Норман сделал несколько осторожных шагов по комнате, пытаясь понять, кому она принадлежит. Голые деревянные стены, одинокая кровать, пустой стол. Доу распахнул дверцы шкафа, стоящего у стены, – тот тоже был пуст. Ничья?
– Ищем дальше, – сказал Кэл, открывая дверь и выглядывая в коридор. – Нам нужна комната Йена, его записи, что-то личное. Я пойду на второй этаж, вы оставайтесь на первом. Сайлас, пригляди за Норманом.
Норман не успел ничего сказать – Доу оказался быстрее:
– Хочешь приказать мне остаться с ним?
– Попросить, – поправил Кэл, но обмануть ему никого не удалось.
– С твоего языка это переводится «приказать».
– Мое мнение здесь учитывается? – без особой надежды поинтересовался Норман.
Когда ему никто не ответил, он даже не удивился.
Доу не стремился разговаривать: завернутый в огромную куртку и в свои мысли, он застыл мрачной тенью над сервантом в коридоре, пока Норман обшаривал полки.
В этом коридоре было две двери – одна вела в кладовую, другая…
За другой оказалась комната Эмер.
Норман понял это с порога: здесь кровать была заботливо заправлена, на стенах висели детские рисунки и приклеенные высушенные цветы, на ковре валялись игрушки. В глаза сразу бросились стул и стол у окна – они были сколочены вручную, под высоту семилетнего ребенка. Именно к столу Норман и направился.
Здесь все выглядело так, словно Эмер ненадолго отошла: листы бумаги лежали в беспорядке, карандаши были разбросаны, на стопке детских книг стоял стакан воды.
Если честно, Норман ожидал увидеть листы с бесконечными спиралями, как тогда, на улице. Но нет: Кейтлин оказалась права, и на столе оказались только самые обычные детские рисунки. Животные, люди, дома… Некоторые явно изображали Эмер с отцом: для своего возраста девочка хорошо рисовала, подмечая отличительные детали. Норман перебирал листы, заполненные беззаботным детским воображением. Ничего похожего на спираль. Но почему? Не может же быть такого, что она просто решила напугать его в тот день.
В одном из ящиков нашелся плетеный альбом. Норман присел на корточки, листая его, и наткнулся на куда менее проработанный рисунок. В отличие от прочих, где Эмер прорисовывала хмурые брови своего отца и собственные косички, здесь у фигур отца с ребенком даже не было лиц. Одежда тоже отличалась: оба были… в плащах?
– Чего ты здесь застрял?
Доу стоял на пороге, засунув руки в карманы куртки, словно недовольный одним фактом существования Нормана. Но Норман приспособился – и уже начал понимать, что, когда Доу что-то беспокоило, он становился придирчивее и злее.
– Что-нибудь есть в ее рисунках? – спросил Доу, глядя на альбом. – «Мой папочка – поехавший язычник» в детском дневнике?
– Несмешно, – буркнул Норман, вставая. – Вот, взгляни.
Он протянул ему альбом. Доу поморщился, но взял его в руки.
– Ну что? Махелона был прав. Он заставлял собственную дочь делать какое-то оккультное дерьмо, – с явной неприязнью сказал Доу, разглядывая открытую страницу.
– Ты узнаешь ритуал? Какие-нибудь догадки?
– Нет. Ничего знакомого мне… – Он пролистал дальше. Потом вернулся к началу. – Почему здесь она нарисовала себя по-другому? Вот тут, и тут, и тут… Везде рисует себе волосы. А на этом листе нет.
– Да, ты прав… – пробормотал Норман, возвращая альбом и приглядываясь. Внимания к деталям у Доу было не отнять. – И ни одной спирали. Никак не возьму в толк, почему, когда я показал ее рисунок Мойре, та заговорила о временных циклах…
– Если ты снова хочешь завести песенку о Самайне, – предупредил Доу, – то подожди, пока я выйду и закрою дверь.
«Сохраняй спокойствие», «не нужно усугублять обстановку», «пусть отыгрывается» – он раз за разом повторял это себе, словно мантру. Сейчас она дала сбой – и Норман с силой захлопнул альбом.
– В чем твоя проблема? – не выдержал он, поворачиваясь к Доу.
Тот сузил глаза:
– Какая именно? Прямо сейчас у меня их полно.
Они были почти одного роста, может быть, Доу выигрывал сантиметр-другой, не больше. Не та разница, которая позволяет смотреть на человека сверху вниз, но у Доу все равно получалось.
– Попробуй вести себя как нормальный человек, Сайлас, – посоветовал ему Норман. – И внезапно окажется, что вокруг не сплошные придурки.
Он вышел за дверь, чтобы не наговорить лишнего, но голос Доу догнал его и в коридоре:
– Быть «нормальным человеком» – это закрывать глаза на твой инфантилизм, который может стоить нам всем жизни? Верно я перевел?
«Не обращай на него внимания», – взмолился сам себе Норман, вцепляясь в альбом, который, оказывается, забрал с собой. Черт. Нужно вернуть его в комнату. И закрыть ящи…
– Нужно было оставить тебя в отеле.
У Нормана лопнуло терпение.
– Ну и что же? – Он развернулся к нему лицом. – Что я делаю не так?
Он знал, что не стоило давать этому разговору ход, но, видит бог, Сайлас Доу вывел бы из себя и мертвого.
– Ты нянчишься с Блайтом и смотришь ему в рот, – тут же сказал тот, как будто у него действительно был заготовлен список причин считать Нормана Эшли идиотом. – Веришь бабке на слово. Стоило ей начать вешать тебе лапшу на уши – и из аналитика Управления ты превратился в пацана, которого на миссию отправили в первый раз. Ты не думаешь над реальными уликами, потому что зациклился только на поиске Теории Всего.
Они уже разговаривали об этом. Доу уже кидал эти оскорбления ему в лицо. Господи, они ходили по кругу даже в своих претензиях!
– Когда я пытаюсь объяснить тебе специфику своей работы, – Норман чуть не ткнул его в грудь альбомом, – ты отказываешься слушать. Что я, по-твоему, должен…
– Меня не интересует специфика твоей работы, библиотекарь, – отрезал Доу. – Меня интересует результат. Ты его дать не можешь. – Он изобразил на лице фальшивую улыбку. – Так что попробуй начать приносить хоть какую-то пользу, и внезапно окажется, что все вокруг начнут воспринимать тебя всерьез.
Норман не нашелся с ответом. Это было настолько вопиющее искажение фактов, настолько высокомерный взгляд на все, чем он занимался, будто они с Доу смотрели на одно и то же, но видели совершенно разные вещи!
– Твоя призма восприятия… – начал было он, но потом замолчал.
Что он мог сказать? По-детски промямлить: «Я не бесполезный, это только ты так видишь»?
Но ведь Норман и вправду чувствовал себя бесполезным.
– Моя призма восприятия что? – с вызовом спросил Доу.
На удачу Нормана, на втором этаже как раз раздались шаги, и с перил свесился Кэл:
– Его комната выглядит так, словно он пуританин. Зато в кабинете полно всего. Поднимайтесь. Сайлас, слышишь? Прекращай задирать Нормана, у нас куча макулатуры и мало времени.
Несколько мгновений
