Украденная душа - Денис Вадимович Ганиман
Когда яства наконец приготовили и вынесли на трапезный стол, рабам позволили совершить омовение в реке Ио, чьи тихие воды, как говорят жрецы, некогда благословила сама Богиня Энну.
По традиции хозяин впустил в Дом гостей, когда зажглась первая звезда, имя которой Эл тоже не знал, но всегда любовался ею, столь яркой, чистой и высокой. Процессия людей, наряжённых в алые одежды, двинулась от врат к главной зале. Воздух гудел от музыки и радостных голосов толпы. Первыми ступали жрецы в белоснежных тогах. Затем шли приглашённые горожане, а уже за ними брели рабы в холщовых туниках.
Вскоре заря обагрила небо, и в рог протрубили первый раз. Музыка стихла. Верховный жрец возложил дары к изголовью стола, где гордо восседали хозяин с хозяйкой: золотую чашу, до краёв наполненную зерном, серп, украшенный рубинами, и амфору красного вина. Жрец благословил Дом и всех его жителей на ещё один год благополучия и процветания.
Рог протрубил второй раз, и гости приступили к трапезе. Зазвучали арфы, протяжно запели гобои и флейты.
Рабы сидели за отдельным столом. Из яств им полагались только вода и хлеб, но они улыбались, смеялись и пели так же, как их высокородные господа. Под Алой Зарёй всех объединяла вера в милостивую Энну, что принесла миру жизнь и свет.
Рог протрубил третий раз, и арфу тут же сменили барабаны. Музыка позвала гостей, и те пустились в пляс, словно дикое племя, двигаясь и дыша в такт мотивам простым и древним, как сам Эйос.
В груди Эла что-то сжалось, но, отбросив сомнения и страх, он пошёл к Изиль, потому что так того хотела она – его госпожа и его Богиня.
Заметив раба, хозяйка хищно улыбнулась и кивнула, позволив Элу подойти ближе.
– Как мне загладить свою вину? – тихо спросил юноша, и голос его утонул в бесновавшейся музыке.
Изиль всё поняла, но попросила раба шепнуть ей этот вопрос на ухо. Эл сделал, что было велено, и вся зала увидела, как безродный раб склонился над своей госпожой.
Лицо Изиль скривилось от притворного омерзения. Она вскочила из-за стола и закричала так яростно, что танцевавшие вблизи гости застыли от ужаса:
– Да как ты, грязный раб, смеешь осквернять этот праздник своими речами?! – Изиль выждала паузу, убедившись, что все смотрят, а музыка стихла. – Как смеешь ты проклинать Энну в свете закатного солнца?!
Волна недовольства эхом прокатилась по стенам залы. Ложь осталась незамеченной.
– Простите, госпожа! – умолял раб, пав на колени и сжавшись от стыда и страха. – Я не хотел… Я буду молчать… Обещаю… Простите…
– О да, ни единого слова впредь не сорвётся с твоих гнилостных уст!
Изиль схватила серп. Резким ударом она рассекла юноше щёку, а после приказала Гиссию увести раба в бараки и вырвать ему язык.
Алая кровь зари утопала в медленно черневшем море. Воля Изиль свершилась – невиновного наказали, и милосердная Энну была тому свидетелем. Но отчего-то Она не вмешалась. Не воспрепятствовала злу. Богиня осталась безмолвной.
Безрогий
Огромные деревья заслоняли кронами небо. Корни и ветви были повсюду. Зелёное, тихое царство Эльтриса. Прохладное, величавое, древнее…
В сумраке, разлитом меж стволов, беззвучно мерцали светлячки. Золотистая их река медленно текла по воздуху. Разделяясь на множество рукавов, она то гасла, то вспыхивала, а ветер увлекал её поток на запад. Туда, где готовилось ко сну огненное сердце мира.
У ручья, серебрившегося во мхах, стояли двое. Не люди и не звери – виртара. «Дети леса, полудухи и оборотни», – так их однажды прозвали народы, поселившиеся рядом с Эльтрисом. Из густых смоляно-чёрных волос виртара росли рога, похожие на оленьи. Тела были поджары и наги и лишь снизу прикрыты набедренными повязками.
– Ты верно учуял след, Ио? – спросил тот, что был старше. – Я слушаю лес, но он молчит. Корни дремлют. Ничто не нарушено. Разве люди так могут?
– Похоже, что научились, – ответил молодой виртара. – В деревне ты единственный, кто мне верит, Эрух. Так прошу, отбрось ненужные сомнения!
– Хорошо, как скажешь… Но в этом обличии я дальше не пойду.
– Земной тропой или тропами воздуха? – привычно отозвался Ио.
– Земной.
Эрух прыгнул через ручей и мягко опустился на мох четырьмя звериными лапами. Жёлтые глаза хищно сверкнули в сторону второго виртара. В раскрывшейся пасти показались клыки.
– Давно же ты не превращался в рысь, мой друг! А ведь здорово вышло, почти как раньше. Хотя зим десять тому назад у тебя получалось лучше.
Перепрыгнув тонкую струю воды, Ио стал волком и рванул в лесную чащу со всей прыти. Эрух не отставал, но держался на почтительном расстоянии. Всё же виртара в облике зверя – не совсем виртара. Как и человек на охоте – не совсем человек.
Когда деревья обмельчали и расступились, а лес задышал ночными туманами, две бесшумные тени остановились у реки, что зовётся Элэ. Они прятались от лунного света и долго вслушивались в говорливый пенистый поток, спускавшийся с горы духов.
– Ничего не понимаю, – прошептал Эрух, вернувшись в первозданный облик, – людьми совсем не пахнет. И вообще, дальше идти опасно. Тут правит Великая Сова. Попадись мы ей в когти…
– Да плевать я хотел на Сову, – став собой, напряжённо ответил Ио. – Я видел безрогого на этом самом месте. Три сна назад. Клянусь тебе!
– Если человек и был, он точно ушёл, а с ним и его запах. Неужели твой разум ослаб от частых превращений? Как же ты не поймёшь, Ио?!
– Не могу объяснить, Эрух… Просто… что-то подсказывает мне – он появится снова. Сегодня. Сейчас!
Едва Ио договорил, с другого берега донёсся вой.
Виртара выскочили из-за дерева и увидели пепельно-серого волка. Зверь мчался быстрее стрелы. Вниз по течению Элэ, туда, где кончается лес. Шерсть его искрилась, а глаза горели медовым пламенем. Он бежал, оставляя позади себя след, какой оставляют упавшие с неба звёзды.
Виртара застыли в изумлении. Подул северный ветер, и что-то тоскливое забралось к ним в души.
Скинув странное наваждение, Ио решил не сдаваться. Он всё ждал, когда появится безрогий. Но старый Эрух оказался прав. Человек не пришёл в ту ночь. Человека в ту ночь не было.
