По серебряному следу. Дворец из стекла - Корнелия Функе
В «Гранд-отеле» даже вестибюль демонстрировал, насколько сильно в Виенне любят принца. За стойкой регистрации висел уже не портрет Амалии в натуральную величину, а портрет ее сына Кохана. Орландо рассказал Лисе, что места, где любит бывать принц, стали местами паломничества – будь то парк у реки, где он в окружении охраны часами кормил уток и лебедей, или кофейня с его любимым мороженым. Люди и гоилы приводили туда своих больных, а фонтан, куда принц однажды бросил пригоршню лепестков, окружали женщины, опуская ладони в воду в надежде родить такое же волшебное дитя. Почитанию Кохана не вредили даже слухи о том, что неотразимым его делают чары мертвой Феи.
Элиза, горничная, которая не раз латала Джекобу с Лисой одежду после охоты за сокровищами, встретив Лису в коридоре, бросилась ей на шею и со слезами на глазах стала расспрашивать о Джекобе. Казалось, про его арест уже слышала вся Виенна. Рассыльный Алоис, относивший сумку Лисы в ее номер, заверил: мол, все они надеются, что Уилл вскоре явится с повинной. Алоис показал ей волшебный талер – его как-то раз подарил ему Джекоб, – разумеется, подробно описав пещеру людоедов, где они эту монету нашли. Рассыльный признался Лисе, что все одобряют поступок Уилла, потому что боятся Темной Феи, но, конечно же, Алоис понятия не имел, кто сделал Уилла ее палачом.
Когда Алоис отпер Лисе дверь, ей в первую секунду захотелось попросить другой номер. Именно здесь Джекоб оставил Лису под охраной солдата, когда ушел, чтобы встретиться с Темной Феей и проникнуть в кунсткамеру императрицы. В ту ночь он выжил, но вернулся полумертвым, парализованным слизью, которую использовал, чтобы стать невидимым. Укус лисицы прогнал яд. Воспоминания… А еще в ту самую ночь Джекоб заметил, что она рядом с ним повзрослела. И Лиса не стала просить другой номер. Она лишь завесила зеркало у двери: его серебряная рама слишком напоминала о других зеркалах.
Сразу по приезде Орландо отправился в новый дворец Кмена. Он легко добился аудиенции, но его предупредили, что ожидание может занять весь день. Стояла мягкая октябрьская погода, и окна номера Лисы выходили на старейший парк Виенны. Ее так и манил вид вызолоченных осенью деревьев, но она тревожилась, что Орландо вернется, а она блуждает по дорожкам парка. Тогда Лиса попыталась убедить хотя бы Хидео осмотреть город, но тот лишь решительно мотал головой, пусть даже и посматривал в окно с плохо скрываемым любопытством. Оба они помнили о вороне.
– Если что, кицунэ, я рядом.
Перед тем как уйти, он вытряхнул из рукава один лепесток и положил его на стол у окна, где так часто сиживал Джекоб.
Как же она ненавидела просто сидеть и ждать! Спустя какое-то время она поймала себя на том, что смотрит вслед каждой маленькой девочке, проходящей мимо ее окна. Некоторые так неистово тянули своих мам за руку, что те, смеясь, убыстряли шаг, других мамы сами так нетерпеливо тащили по улице, что маленькие ножки спотыкались. А она будет терпеливой? Терпеливым ребенком она не была. Ей казалось, что мать все делает слишком медленно, и она презирала ее за постоянный страх в глазах – перед отчимом, перед собственными сыновьями, перед всем миром. Селеста, не залезай на дерево! Селеста, не беги так быстро! Селеста, не ходи в лес одна! Что, если и она будет раздраженно выкрикивать вслед дочери те же предостережения, страшась, что в лесу ее поджидает Игрок?
Так много забытых дней…
Каждый ребенок, за которым она наблюдала, пробуждал в ней новое воспоминание. Нравилось ли ей быть такой малышкой? Нет! Она хотела быть взрослой. Мечтала ли она когда-нибудь о собственных детях? Что-то не припоминает. У матери в ее возрасте было уже двое, и Лиса не любит вспоминать старших братьев. Нет. Она никогда не играла в куклы и не грезила о свадьбе и собственной семье. Разве что в кошмарах видела. Однако наступил день, когда Джекоб рассказал ей о своей сделке с Игроком, и вдруг оно пришло – желание иметь ребенка, которому не жить. Во снах Лиса держала его на руках – и тут же ощущала, что кто-то отнимает его, и просыпалась с неведомой прежде болью.
Счастье, обретенное с Джекобом, положило конец этим сновидениям. Обнимая его, она забывала страх, омрачающий их совместное будущее из-за вырванного у него Игроком обещания.
У одного из детей на улице были рыжие волосы.
Нет.
Она не допустит, чтобы Игрок нашел растущую в ней дочь. Девочка будет самым главным сокровищем из всех, что им с Джекобом когда-либо доводилось находить. Волшебством, каких больше нет. И они вырастят ее вместе и обучат всему, что познали в обоих мирах.
Наступил полдень, а Орландо все не возвращался. Лиса попыталась уснуть, но ей приснился сад Воина, а когда проснулась, на дереве у окна ей привиделась ворона. Она подошла к окну – ветка пуста, но вороны повсюду: внизу на мостовой, между стоящими в ожидании дрожками, на деревьях в парке напротив. Может, ведьма пряничного дома, после того как разбилась на древних камнях Джахуна, сменила обличье? Может, в воздухе скоро опять запахнет корицей, и тень ведьмы задушит ее своими листьями? Лиса, брось, Лиса! Она задернула шторы и легла на кровать, прислушиваясь, не слышится ли у нее внутри биение еще одного сердца. Но слышала она только свое.
Колокол ближайшей церкви уже в четвертый раз пробил наступление нового часа, когда в дверь наконец постучали. Лисе даже в голову не пришло, что за дверью может стоять не Орландо, а кто-то еще.
Но в коридоре гостиницы ждал Бастард.
Прежде чем Лисе удалось стряхнуть с себя вызванное его появлением оцепенение, он уже прошел в комнату. Руки-ноги еще плохо слушались Лису, а он, закрыв за собой дверь, уже разглядывал ее с хорошо знакомой улыбкой.
Ее так и подмывало обернуться лисицей и разодрать его каменную кожу. Но Бастард держал ладонь на рукояти ножа и не спускал с Лисы глаз.
– Мех все еще не научил тебя, Лиска, скрывать свои чувства. Спасибо, что затемнила комнату. – Он бросил взгляд на задернутые шторы. – Мои глаза это очень ценят. Подумал вот, что безопаснее найти тебя самому до того, как ты нанесешь мне визит.
– Безопаснее? Да тебя теперь ничто от меня не защитит. – Красный туман. Это гнев заполнял им ее сердце и разум.
– Неправда, что это я сдал твоего драгоценного Кмену! Нас сцапал патруль гоилов вскоре после того, как я помог Бесшабашному сбежать от ольхового эльфа. Я своей шкурой ради него рисковал! Я-то тут при чем, что Кмен решил использовать его как наживку? –
