Некромант: Время камней - Михаил Ежов
— Виновные будут наказаны, — немедленно заверил его Первый Советник.
— Это ничего не решит, — Камаэль поморщился. — Я хочу, чтобы этот человек остался в Тальбоне, и его мастерство послужило империи.
— Мы предложим ему деньги.
— И всё, что он пожелает! Если он будет торговаться, конечно. Переплачивать ни к чему.
— Само собой, Ваше Величество, — Ормак поклонился. — Он будет нашим.
— Позаботьтесь об этом, — Камаэль поднял руку с раскрытой ладонью — этот жест означал, что проигравшему даруется жизнь.
Чёрный гладиатор пожал плечами и отошёл от рыцаря.
— Больше на сегодня нет поединков? — просил император Первого Советника.
— Нет, Ваше Величество.
— Тогда приготовьте всё для церемонии.
— Да, мой повелитель, — Ормак Квай-Джестра подозвал герольда и велел передать Ламкергу, чтобы у победителя забрали оружие и отстегнули шлем.
Тот побежал исполнять.
Тем временем поверженного лорда Дарбона положили на носилки и унесли. Труп лошади продолжал лежать, заливая песок кровью.
Эл с улыбкой поздравил Нармина, который получил из рук Сафира выигрыш и любовался астомарином, вертя его в пальцах и заставляя сверкать в лучах вечернего солнца.
— Надо было вам поставить деньги, милорд, — сказал он Элу.
— Я не обеднею, — посол улыбнулся. — Рад, если вам нравится этот камешек.
— О, да!
Надо же такое сказать: «камешек»!
— Чудесно. Полагаю, чёрный гладиатор заслужил свободу? — обратился Эл к Сафиру.
— Конечно. Как только служащие арены заберут у него секиру, император сойдёт на песок, чтобы вручить победителю символы воли. Видите, вон они уже идут, — Сафир указал на несколько фигурок, приближающихся к гладиатору.
Они сказали что-то воину, и тот передал им секиру. Двое унесли её, а оставшиеся отстегнули шлем и осмотрели победителя, проверяя, не ранен ли он.
— А он немолод, — заметил Нармин. — И черты лица благородные.
— Аристократом человека делает кровь, — возразил Эл. — Не внешность.
— Да, вы правы милорд, — Нармин кивнул. — Но, к сожалению, не всегда она делает его победителем.
— Не могу с вами не согласиться, лорд Армаок, — проговорил Эл, погладив одной рукой своего ленивца.
Служители в ливреях принесли чёрные подушечки, на одной из которых лежал позолоченный венок, а на другой — ключ.
— Это знаки свободы, — любезно пояснил Камаэль Элу. — Я должен спуститься на арену, чтобы наградить победителя, — император встал. — Затем я вновь присоединюсь к вам.
— Позвольте лорду Маграду сопровождать вас, — неожиданно предложил посол. — Всё же, он ваш телохранитель.
— Вы уверены? Необходимости в этом нет.
— Мне вполне хватит лорда Армаока. Ведь, как я понимаю, именно он должен вскоре занять место моего сопровождающего.
— Совершенно верно, — подтвердил Камаэль.
— Тогда, наверное, ни к чему затягивать с его вступлением в должность. Лорд Маград чрезвычайно интересный собеседник, но я не хочу отрывать его от выполнения основных обязанностей вашего телохранителя.
— Что ж, если вам так угодно, господин посол, — император развёл руками.
— Благодарю, Ваше Величество, — Эл поклонился.
Глава 55
Слуги тем временем приставили к Золотой Ложе лестницу, обитую красным бархатом.
— Ты будешь сопровождать меня на арену, а затем на заключительный пир во дворце, — сказал Камаэль, обращаясь к Сафиру. — Армиэль тоже там будет, полагаю это тебя обрадует.
— Несомненно, Ваше Величество, — Сафир поклонился.
Он пытался понять, что заставило посла просить о его преждевременной отставке: любезность или неожиданная симпатия к Нармину, причину которой он понять не мог. Взглянув на друга, Сафир заметил, что тот доволен. Что ж, это было вполне объяснимо: Армаок только что фактически потерял своего наставника, старого барона, при котором состоял в посольстве. Так что рядом с казантарцем, выполняя дипломатическую миссию, он, вероятно, ощущал себя в своей тарелке.
Император Камаэль, окружённый телохранителями, начал торжественно спускаться по лестнице. По правую руку от него шёл Сафир. Впереди служители несли символы свободы. Герольды играли торжественную музыку, трибуны рукоплескали императору, чёрному гладиатору, Ламкергу, устроившему это представление — всем сразу.
Сафир разглядывал лицо победителя. Мужественно и спокойное, оно излучало уверенность. Не было никакой робости. Казалось, гладиатор даже не устал. Он окинул взглядом приближающуюся к нему процессию, внимательно посмотрел на императора Камаэля, а затем поднял глаза на Золотую Ложу, словно ища кого-то. Сафир нахмурился. Этот человек вёл себя необычно. Он должен был радоваться и трепетать, а он даже не смотрел на своего властелина, готового наградить его свободой. На всякий случай Сафир положил руку на эфес и чуть выдвинул лезвие из ножен: гладиатор хоть и был безоружен, однако его мастерство заставляло быть настороже.
Служители остановились первыми, встав по обе стороны от победителя. Тот бросил на них безразличный взгляд. Затем подошёл Камаэль. Его окружили телохранители, оставив только небольшой коридор между своим повелителем и воином в чёрных доспехах. Трубы смолкли, и постепенно воцарилась тишина: всем хотелось услышать, о чём будет говорить с гладиатором император.
— Как твоё имя? — раздался звонкий и чистый голос Камаэля.
— Даршак, повелитель, — ответил воин.
— Откуда ты?
— Из Ольтодуна.
— Какого звания?
— Герцог.
— Неужели⁈ — император был удивлён. — Как же ты оказался на арене?
— Меня купил устроитель состязаний. Кажется, его зовут Ламкерг.
— Когда? И каким образом?
— Около недели назад. Затрудняюсь сказать точно.
Сафир заметил, что гладиатор бросил на него быстрый, но внимательный взгляд.
— Где он тебя купил? — продолжал расспрашивать Камаэль.
— Не знаю, повелитель. Где-то на границе бывшего Вайтандара.
— Как ты там очутился?
— Я ехал со своим отрядом, на нас напали… Не знаю, кто. Должно быть, беззаконники. Мы попали в плен. Я потерял сознание. Что стало с моими спутниками, не ведаю, а меня отвезли на невольничий рынок.
— Понятно, — император важно кивнул. — Что ж, благородный герцог, ты честно отвоевал свою свободу. Прими же её символы: венок и ключ, — Камаэль по очереди указал на чёрные подушечки, где лежали названные предметы.
— Благодарю, мой повелитель, — гладиатор поклонился. — К сожалению, мне не известна положенная в таких случаях формула благодарности.
— Не беспокойся об этом, доблестный воин, — император взял венок и сделал два шага навстречу гладиатору. — Она, как правило, никому не известна.
Камаэль надел венок на голову победителя, и трибуны взревели,
