Эндрю Фукуда - Охота
Я застываю, ожидая какого-нибудь звука. Наконец он раздается: долгий, переливчатый вой, доносящийся из восточного крыла. Они спасаются от света там. Затем шепот — все говорят одновременно и очень возбужденно. Наконец высокий крик, на этот раз полный не страха, а жажды, сочащийся страстной жаждой. К первому голосу быстро присоединяются остальные. Мое сердце заходится в панике, я вскакиваю на ноги. Они поняли, они идут ко мне, надо двигаться.
Я срываюсь с места. Луч теперь светит в полную силу, протянувшись от стены к стене, как веревка.
Что-то движется ко мне — какая-то размытая тень, — перескакивая через столы. Прыгает вниз со шкафа. Это Пресс, летящая по воздуху с чудовищной скоростью. Летящая ко мне.
Я закрываю глаза. Я мертвец.
Тут до меня доносится жуткий крик, сопровождаемый треском и запахом дыма. Луч. Она приземлилась прямо в него, и он прожег у нее в груди глубокую борозду. Она лежит на полу по другую сторону от луча, закрыв глаза рукой, ее рот перекошен в беззвучном крике боли.
Я кое-как поднимаюсь на ноги, но тут же спотыкаюсь о перевернутый стол. Падая, краем глаза замечаю тени остальных. Они бегут ко мне с невероятной скоростью, хоть им и приходится прикрывать глаза руками. Их вскрики и шипение вонзаются мне в уши, как острые когти.
Я падаю на пол, ударяясь головой обо что-то металлическое. Из рассеченной кожи выступает кровь, рычание становится совершенно безумным.
Они бросаются ко мне почти синхронно — левые руки прикрывают глаза, правые с бритвами когтей протянуты ко мне. И так же синхронно вскрикивают от боли, когда пересекают луч. Их отбрасывает назад.
Моих ноздрей достигает отвратительный запах паленой, гниющей плоти. Надо двигаться, но льющаяся из раны над бровью кровь ослепляет меня. Я стираю ее рукавом и вижу, как охотники поднимаются на ноги, жажда заставляет их двигаться нервно и резко. Это кровь, их сводит с ума запах моей свежей крови. Они бросаются на меня снова, но на этот раз не повторяют ошибку: теперь они кидаются на стены и пытаются добраться до меня по потолку.
Это зрелище заставляет меня наконец двинуться с места. Адреналин выплескивается в мою кровь, и я едва не забываю. Забываю об излучателе. Это о дипломат с ним я ударился головой. А под ним лежат записки Ученого. Не успев подумать, что делаю, я хватаю книгу за завязку, похожую на тонкий крысиный хвост, и сую за пазуху. Дерево корешка впивается мне в живот. Потом беру дипломат и размахиваю им. Воздух вокруг меня снова наполняется вскриками, в которых мешаются боль и жажда. По узкому коридору, ведущему в фойе, я бросаюсь к выходу.
И тут…
Один из них — Физкультурник — приземляется прямо передо мной, как будто с потолка упала черная сосулька. Я врезаюсь в него спустя тысячную долю секунды и застаю врасплох. Он протягивает руку, когда я проношусь мимо, и задевает мое плечо (он оцарапал меня? оцарапал?), заставляя развернуться. Я еще лечу, размахивая рукой с дипломатом, когда Физкультурник бросается на меня.
Дипломат разбивает ему лицо и распахивается. Излучатель, подпрыгивая, падает на пол.
Удар на секунду оглушает Физкультурника. Я наклоняюсь за излучателем, но в этот момент он хватает меня за лодыжку и тянет к себе с силой, достаточной, чтобы вырвать ногу из бедренного сустава. Я чувствую, как его когти рвут мои брюки, протыкают кожу.
Я вскрикиваю и полубессознательно снимаю излучатель с предохранителя.
Физкультурник почти подтянул мою ногу к своему лицу. Рот у него раскрыт, клыки оскалены.
Я нажимаю кнопку, и луч света попадает мне в ногу. Впрочем, этого достаточно, чтобы Физкультурник меня отпустил. Он отступает, но тут же снова бросается на меня.
На этот раз я попадаю ему прямо между глаз. Он падает, как будто от удара молота.
Остальные бегут ко мне.
Физкультурник, крича от боли, вскакивает на ноги, из раны во лбу льется густой гной. Излучатель надо включить на полную мощность. Но у меня нет времени возиться с настройками: стоит мне на мгновение замешкаться, как они вцепятся в меня.
Алые Губы, завывая, как гиена, прыгает ко мне.
Я выпускаю последний заряд и попадаю ей в грудь. Она падает, задыхаясь от боли, но тут же вновь поднимается на ноги с искаженным от муки и жажды лицом.
— Кому еще?! — кричу я. — Ну, подходите!
Они останавливаются, с клыков на пол льется непрерывный поток слюны. В глазах у них читается жажда крови, смешанная с неуверенностью. Они дергают головами из стороны в сторону и скрежещут зубами.
— Ну?! Кому еще?!
Это блеф, разумеется. Я только что выпустил последний заряд. Теперь остается лишь надеяться, что они поверят.
— Тебе? — Я наставляю излучатель на Тощего, который крадется ко мне. — Или тебе? — кричу я, переводя оружие на Платьице.
Я отхожу к дверям, и стоит мне отступить на фут, как они приближаются ко мне на ярд. Их фырканье становится громче, желание одолевает страх. Физкультурник приседает, готовясь к прыжку. Они вряд ли позволят мне отступить дальше.
— Это вы животные! Это вы геперы! — С этим криком я разворачиваюсь и швыряю в них бесполезный излучатель.
Мне отвечает безумный хор хищных воплей.
В итоге спасение приходит оттуда, откуда я меньше всего ожидаю, — меня спасает их жажда моей крови. Когда Физкультурник прыгает на меня, остальные хватают его, пытаясь остановить, и сами бросаются вперед, спотыкаясь о него. Это дает мне пару секунд форы — вполне достаточно, чтобы спастись.
Я сломя голову несусь к выходу и где-то в пяти ярдах от него, чувствуя, как их когти царапают мою спину, прыгаю и тянусь к ручке. Мои руки вцепляются в холодный металл — ощущение, которое я никогда не забуду. От силы удара ручка поворачивается, дверь распахивается, и перед глазами вспыхивает белое сияние. У меня болят глаза, но эта боль сродни наслаждению.
Страстную жажду в их голосах сменяет мучительная боль. Я слышу, как они поспешно отступают.
Но я еще не закончил с ними. Я открываю дверь снова, вижу, как они в безумной спешке спасаются от света, точно разбегающиеся крысы, и подпираю дверь дипломатом. Так библиотеку, даже в дальние ее уголки, попадает достаточно света, чтобы обеспечить охотникам бессонный и весьма болезненный день.
— Приятных снов, твари! — прощаюсь я.
Но тут я слышу голос, хриплый и дрожащий от ярости, он разносится по фойе, как едкая отрыжка — по глотке. Это Тощий.
— Думаешь, сбежишь от нас?! — вопит он из темноты. — Думаешь, победил нас, безмозглый гепер? Думаешь, ты такой умный? Ты, потный вонючий гепер! Мы только начали! Беги! Слышишь меня? Зайдет солнце, и начнется Охота! И мы выйдем отсюда, чтобы поймать тебя и вцепиться зубами, чтобы разорвать на кусочки!
