Ничейная магия - Ирина Ростова
Житие святого Амайрила, 13
… однажды случилась с ар-Маэрэ такая незадача. Крепко устав в пути до башни, что он разыскивал, попросился он на ночлег в обычный гостеприимный дом, и уснул немедля, стоило лишь голову опустить на лавку. И привиделось ему, будто шелестит живой речью дерево, что возле окна росло. И будто бы сказало оно: “зло точит мои корни, зло поедает мои соки, мироед прогрызет меня, да выйдет на свет”. Ответил ему во сне ар-Маэрэ: мол, “слышу тебя, только зла в корнях твоих не зрю. Ты покажи …
Интере ас ар-Маэрэ, 13
— Ыыы, — умно высказалась Мист, а Торрен внезапно ткнул ее локтем прежде, чем шагнуть вперед и широко взмахнуть мечом, пытаясь привлечь внимание противников.
Мист потребовалось несколько секунд, в течении которых она наблюдала за словно словно танцующими движениями Торрена, чтобы понять, что именно он намекал ей сделать.
— Соленья, — хихикала, пританцовывая, ведьма, придерживая обеими руками огромный живот, по которому словно волны ходили под лохмотьями. Как будто там шевелились огромные черви. — Маринады!
— Будут тебе соленья, — буркнула Мист, торопливо вытаскивая шкатулку, открыла ее и швырнула в бесноватую болотницу.
Джинн радостно взвыл, вылетая вихрем из падающей коробочки, и впился в ближайшую жертву. Ведьма нелепо взмахнула руками, безголовые пепельные твари кинулись к ней, и джинн заметался между ними, явно теряя силы с каждым разрушенным чудовищем. Погибая, они теряли свою пепельную плоть, которая осыпалась с ним пылью, оставляя лишь белые кости. Они разваливались, падали, но джинн быстро слабел, тоже, пока не вспыхнул последней вспышкой сам, исчезая навсегда.
И тогда ведьма дико захохотала, стоя на четвереньках и раскачиваясь.
— Будут, будут мне соленья, глупая девчонка, — сказала она, поднимая одну руку, но слова ее окончились глубоким стоном, и она, словно живот-таки перевесил ее, завалилась набок, дрыгая ногами и руками. Оставшиеся после атаки джинна пепельные фигуры замерли на мгновение и осыпались.
— Что это она? — с подозрением спросил Торрен, опуская меч, и Мист, стоя за его плечом, вцепилась в его руку. Ведьма принялась кататься меж куч пепла и белых костей, ломая их, хрупкие от огня, своим весом.
— Ей больно, — с определенной долей уверенности сказала девушка, и ведьма закричала, дико и страшно, и лохмотья ее юбки от чего-то потемнели, промокли. — Она обделалась, что ли?
— Не, — с благоговейным ужасом сказал Торрен и убрал меч. — Рожает она, кажется.
— Чего? — не поняла Мист.
— Рожает, — повторил Торрен. — Дите рожает. А, мать, рожаешь ты, что ль?
— Дыа, — с непередаваемой смесью боли и неизбывной радости простонала ведьма. — Наконец! Наконец-то! Вы, вы двое, помогайте, — он потеряла конец слова в крике, продышалась, и потом продолжила. — Помогайте, и я помогу вам! Отпущу и награжу!
— А чем помогать? — деловито уточнил Торрен, оглядывая корежащуюся женщину. — Не старовата ты рожать, мать, глядь?
— Ведьмы …. возраста…не имут! В дом меня, мальчишка, и воды грей в котле, а девка пусть при мне, ребенка принять… надо принять.
— Ты хоть рожала уже, а? — Торрен примерился, наклонился, поднял ее на руки с трудом. — Фу, нечисть болотная, — прокомментировал он. — Вонища!
— А с тебя ваэрле воняет скоротухлым, — не осталась в долгу ведьма, пока ее снова не скрючило.
Мист наблюдала за всем этим с суеверным ужасом, но вслед за Торреном опасливо вошла в калитку. За частоколом обнаружился дом и двор, почти нормальные, только что подзапущенные. Торрен с ноги открыл дверь, хрюкнул от запаха.
— Мист, шарф на нос намотай, — посоветовал он, занося ведьму внутрь. В полупустой комнате, единственной в доме, полной каких-то сушеных трав и банок с, видимо, “соленьями”, даже кровати не было, только тряпки и шкуры на полу, куда парень и уложил стонущую и бесновато хихикающую вперемешку женщину.
— Напомни мне, почему мы не сбегаем отсюда срочно? — спросила Мист у него шепотом, когда они разминулись — Торрен по дороге во двор, чтобы наносить воды и согреть, Мист — по дороге к ведьме.
— Потому что не знаем, куда. Это, видать, она нас кругами и водила.
— Но сейчас-то не может.
— А бросить ее тут можно, что ль? — возмутился Торрен. — А ну как ребенок у ей встанет поперек?
— А тогда-то мы что делать будем, знахарь? — покрутила пальцем у виска Мист.
— Помогать, — отрезал Торрен гордо и удалился за дверь. Мист же с сомнением взглянула на корячащуюся ведьму, и та с удовольствием разразилась громким утробным воплем. Она орала с таким смаком, что Мист даже сомневалась, что та действительно испытывает боль.
— Иди, девка, сюда, — сказала болотница, продышавшись в очередной раз. — Сними фиолетовые цветы над окном, и зеленый тот вон веник, и орехи черные. И банку с глазами возьми, да снеси своему приятелю, пусть в котел кинет. Да возвращайся — застрянет ребенок, вытягивать станешь.
Мист кинула на ведьму полный непередаваемой гадливости взгляд и стала снимать указанные ингредиенты, волей-неволей вслушиваясь в бормотание ведьмы.
— Наконец-то!.. Ведьмой будешь, сильной будешь, злой…Пять лет я тебя носила. Пять лет ты меня жрала, а будешь весь мир жрать, поедом есть, мироедка, людоедка…
Мист содрогнулась, прижала к груди собранные травы и “банку с глазами” и пулей вылетела из дома.
— Она с ума сошла, или рожает тут погибель всему миру, а мы? — возмущенно набросилась она на Торрена, который, согнувшись в три погибели, разжигал огонь под огромным чаном.
— Ну, Мист, ну рожает баба, — примиряюще сказал он. — А родит, покажет нам дорогу к Сарэну, и мы уйдем.
— Да она, небось, тут пол-округи извела! — продолжала нервно взмахивать руками Мист. — Мор, говоришь, в Чернолесье?! Да вот он, твой пеплов мор!
— Да может она трупы сюда просто стащила, и того, — спокойно сказал Торрен. — Не кипяшись, Мист, иногда с такими страхолюдлами приходится дело иметь, чтобы что-то добыть или достичь, тут эта ведьма рядом не стояла. Ну, хочешь, глядь, потом клятву возьмем с нее не вредить окрестным селениям, в качестве награды?
— Эльфов, значит, ты боишься и людоедами обзываешь, а тут разжалобился! Тьфу на тебя, — ругнулась Мист, ссыпала возле костра указанные ведьмой ингредиенты. — Она велела суп из этого сварить. Надеюсь, глаза там не человечьи.
— Тритоньи, — сходу определил Торрен, взглянув в банку, и повторил. — Не кипяшись, Мист, говорю, все нормально будет. Просто я действительно понятия не имею, куда нам теперь идти и в какой стороне Сарэн. Нас круто заморочило, а если мы пойдем не в ту сторону, сгинем, как пить дать.
— Пепел тебе в душу, — с выражением сказала Мист и горделиво удалилась на очередной дикий вопль “девка,
