Сумрачный лес - Роннефельдт Каролина
Зверь собрался прыгать через поток, когда его терпение иссякло. В последний миг добыча повела себя не так, как ожидалось. Глупые двуногие не желали сдаваться и теперь пытались скрыться в туманной дыре у него под носом. Его охватила дикая ярость на то, что он слишком долго медлил. Волк плавно приземлился на правый берег. Придется прыгнуть еще раз, совсем недалеко, чтобы достать первого беглеца. Второй скрылся под мостом, но и там его можно было настичь.
На кого же броситься сначала? На того, кто уже едва ползет по земле, или на того, кто тащит на себе грязное отродье? Он выбрал того, что был ближе. Все равно бедолага, прижавшийся к каменной стене, почти не двигался. Жалкое зрелище! Как они сучат лапками по земле, пытаясь спасти свои жалкие жизни. С него хватит!
И он снова прыгнул.
В эту минуту Пирмин повернулся, чтобы проверить, где же Фендель, который вот-вот должен был оказаться рядом. Отшельник по-прежнему сжимал в объятиях пса, как мать обнимает ребенка.
– Не останавливайся! Только не останавливайся! Беги! – кричал он.
Но Пирмин не двинулся с места, потому что увидел, как над рекой пролетела вытянутая тень. Волк бесшумно приземлился прямо за спиной Фенделя и застыл на месте на мгновение, за которое с дерева слетает сухой лист. А затем со злобным ревом набросился на добычу.
Пирмин закричал. Это был высокий, пронзительный крик ужаса, от которого зазвенело в ушах и эхо заметалось под мостом. Фендель тоже закричал – отчаяние вернуло ему силы.
– Давай, давай!.. – вопил отшельник, и теперь это звучало дико и вызывающе, как боевой клич.
Он бросился вперед, и вдруг Траутман очнулся в его объятиях, яростно залаял и попытался освободиться. В последнюю секунду, когда их накрыла тень волка, они, спасаясь от когтей и зубов, прыгнули в молочные завихрения тумана над рекой.
Затаив дыхание, Кремплинг смотрел, как пес и квендель на мгновение повисли в воздухе, и этот образ навсегда запечатлелся в его душе. Две маленькие фигурки отделились друг от друга, странно вытянувшись, чтобы погрузиться в небытие. Пирмин прислушался, не раздастся ли плеск, но ничего не услышал. Никто не упал в реку и не погрузился в ее ленивые воды. Лисичка шумела не громче, чем прежде.
Волк, похоже, заподозрил, что добыча от него сбежала. Он оскалил зубы и злобно зарычал. Несколько раз, принюхиваясь и ворча, он пробежал вдоль того места, откуда они прыгнули, но вскоре понял, что все бесполезно. У него были дела поважнее: его ждала вторая жертва.
Пирмин, все еще ошеломленный внезапным исчезновением спутников, не стал терять ни секунды. Он отвернулся и скрылся под мостом. Его обдало холодом: здесь туман висел так же густо, как и перед воротами в камышах, но было гораздо темнее. Волк шел по пятам – за спиной квендель слышал ровный стук когтей по сырым камням. Зверь до сих пор не набросился на него, вероятно, только из-за того, что не мог толком прыгнуть на узком и скользком карнизе в основании моста, где они шли. Слева над рекой клубился туман, скрывая противоположную стену.
Пирмин снова и снова смотрел вниз, в смесь воды и воздуха, опасаясь, не утонули ли Фендель и Траутман. Он надеялся, что им удастся спастись под пеленой тумана и незаметно пробраться к хижине. Но что, если они не смогут удержаться на плаву? Что, если там есть подводные течения, о которых они ничего не знают? Впрочем, не стоило попусту выдумывать неприятности.
Чтобы удержаться на ногах, он заставил себя вообразить, что они оба ждут его в безопасности, в хижине Фенделя. Если он, конечно, туда доберется… Надежда таяла с каждым шагом. Ведь еще чуть-чуть – и волка ничто не остановит. Мост был не шире пролегавшей по нему дороги, и Пирмин понимал, что вот-вот очутится на открытом месте. Он лихорадочно пытался вспомнить, нет ли где-нибудь рядом укрытия, прекрасно зная, что на прибрежных лугах Лисички нет ничего, кроме развалюхи Фенделя. Вдоль реки росли лишь несколько деревьев и кустов.
Каменная стена, вдоль которой он нащупывал путь, все не заканчивалась. Даже если бы он шел еще медленнее, едва двигался, волк все равно вряд ли настиг бы его под мостом. Он слышал, как зверь пыхтит и шаркает по камням когтистыми лапами. Пирмин пригнулся еще ниже, почти пополз по земле. На него нахлынуло то же кошмарное чувство, что и на пустоши. Он просто бежал, спасая свою жизнь, и больше ни о чем не думал.
«Дорога бесконечна», – вспомнились ему слова Фенделя, и Пирмин подумал: «Наверное, он имел в виду, что эта дорога тянется без конца, чтобы удлинить твой путь».
И все же он выбрался на насыпь. Его правая рука вдруг хлестнула по воздуху, а под ногами зашелестела трава, когда он вынырнул из-под моста, и позади неожиданно наступила тишина. Пирмин на ходу обернулся. Арка моста осталась на месте, никуда не делся и туман, сквозь который больше не проглядывало болото. Если зверь и продолжал поджидать его, то ничем себя не выдавал. Пирмин шел вперед и думал, что волк вполне может оказаться перед ним.
Однако разминуться им было негде. На этом берегу туман рассеялся настолько, что квендель уже различал неподалеку темные очертания хижины отшельника. Огня в окнах не было, как и следов Фенделя и Траутмана. Но это ничего не значило: они наверняка еще прятались. А дальше, за лугом, он заметил серую полосу крыш Звездчатки. В сердце Пирмина снова вонзили нож, потому что при виде родной деревеньки горе от потери сына вырвалось из глубин его души. Словно наяву, он увидел кроватку, которая отныне будет пустовать и рядом с которой Фиделия больше не споет колыбельную.
Внезапно раздавшийся волчий вой так его напугал, что Пирмин упал. Жуткий зов раздался издалека. Пирмин присел на четвереньки в мокрой траве и уставился в ту сторону, откуда пришел.
На мосту возвышалась огромная тень. Там, словно на скале, стоял волк. Он вызвал из Черных камышей призрачных собратьев, чтобы и они могли получить жестокое удовольствие от охоты. Полумертвая жертва получила лишь короткую передышку, с ней играли, как и в минуты преследования вдоль реки.
Пирмин замер на месте, не находя сил подняться. Он безучастно наблюдал за жуткой фигурой на мосту. Большой волк снова завыл, и ему ответили с болота. Но на этот раз вой раздался гораздо ближе, и Пирмин увидел, как из темноты на дороге появляются новые тени. Их было много, они выходили из Черных камышей, потому что их звал вожак. Ни один из появившихся не был равен ему ростом и мощью, но от их поджарых тел веяло силой и выносливостью, ведь хищники собрались в стаю. Пирмин с удивлением задумался, почему он до сих пор жив и не стал добычей волчьей стаи. Вероятно, он был слишком мал, слишком ничтожен для такого количества жадных пастей.
Эта мысль придала ему сил, и он пополз вперед, чтобы успеть добраться-таки до хижины Фенделя прежде, чем волки спустятся с насыпи. Он снова и снова оглядывался через плечо, ползя по густой траве, будто маленький беззащитный зверек.
Волки выстроились перед низкими перилами моста, и, поскольку их было очень много, грозная шеренга растянулась по дороге в обе стороны от моста. Некоторые стояли, упираясь передними ногами в низкую стену, и все смотрели на равнину Звездчатки. Ожидая сигнала от своего предводителя, они замерли, будто воины вражеской армии перед началом сражения.
А деревня, до которой было рукой подать, безмятежно дремала в этот предрассветный час. Картина показалась Пир-мину столь невероятной, что он даже подумал, не сошел ли с ума от горя. Возможно, стоит ему добраться до заросшей травой хижины и войти в нее, как окажется, что на самом деле ничего не было. И все страшные события этой ночи обратятся в прах, исчезая навсегда.
Пирмин понимал, что у него нет ни малейшей надежды проснуться дома в своей постели, страдая от похмелья и кошмаров, но зато целым и невредимым, а главное, с Блоди в соседней комнате. О нет, он совсем не грезит, ползя в одиночестве по прибрежным лугам, и его сын исчез, а верные спутники пропали, тогда как нежные розовые всполохи над крышей хлипкой хижины возвещают о наступлении дня.
